Здесь я тоже кое-что упустил. Торговец посетовал, что экспириенталии Квирренбаха – контрабанда, копии оригиналов, сделанные несколько недель назад. А ведь Квирренбах, по его словам, прибыл на Йеллоустон одновременно со мной. Интересно, что бы я обнаружил, проверив списки субсветовиков, прилетевших в последнюю неделю? Был ли среди них хотя бы один с Гранд-Титона? Может, да, а может, нет. Все зависит от того, насколько тщательно Квирренбах проработал свою легенду. Боюсь, о его бессмертной симфонии того же самого сказать нельзя. Шедевры редко создаются за пару дней на пустом месте.

По правде говоря, он весьма неплохо справился.

Около полудня, когда я простился с Доминикой, на меня обрушился очередной эпизод из жизни Хаусманна.

Я стоял, прислонясь спиной к стене вокзала Гранд-Сентрал, и лениво наблюдал, как кукольник забавляет компанию ребятишек. Склонившись над миниатюрной будкой, он управлял крошечной, очень изящной фигуркой Марко Ферриса в космическом скафандре, спускающейся по скале, роль которой играла куча битой штукатурки. Предполагалось, что Феррис спускается в Бездну, поскольку у основания склона лежала горка «драгоценных» камней, охраняемая свирепым инопланетным монстром с девятью головами. Детишки захлопали в ладоши, а потом пронзительно завопили, когда кукольник заставил монстра броситься на Ферриса.

И тут мир вокруг меня застыл, а через миг я уже видел нечто совершенно другое.

Позже, когда появилось время осмыслить то, что мне открылось, я вспомнил заодно и предыдущий эпизод. Эти видения начинались вполне безобидно, в них не было ничего, кроме известных мне фактов из жизни Небесного. Но чем дальше, тем заметнее становилась разница между прочитанным или услышанным мною раньше и увиденным сейчас. Поначалу это касалось мелких деталей, потом… Ни в одном жизнеописании не упоминался шестой корабль. Нигде не говорилось, что Небесный оставил в живых диверсанта, который убил – или получил возможность убить – его отца. И это были еще мелочи по сравнению с тем, что мне показали на этот раз. Небесный умертвил своего начальника. До сих пор капитан Бальказар считался лишь проходным персонажем нашей истории, одним из предшественников Небесного. Нигде и никогда не упоминалось о том, как именно он погиб.

Из моей ладони на вокзальный пол тонкой струйкой текла кровь. Стиснув кулак, я задумался. Что это все-таки за напасть?

– Я ничего не смог сделать. Он спокойно спал – мне даже в голову не пришло, что с ним не все в порядке.

Двое врачей – Вальдивия и Ренго, которые сейчас осматривали Бальказара, – появились в кабине шаттла сразу после стыковки, когда Небесный поднял тревогу. Медики закрыли за собой воздушный шлюз, чтобы не мешали посторонние. Небесный пристально наблюдал за ними. Оба выглядели неважно: изнуренные, бледные, под глазами темные мешки.

– Он не вскрикнул, когда начал задыхаться… ну, или что-нибудь в этом роде? – спросил Ренго.

– Я ничего не слышал, – ответил Небесный.

Он изображал огорчение, но старался не переусердствовать. Теперь, когда Бальказара не стало, путь к должности капитана неожиданно приобрел четкие очертания, словно, поблуждав в мудреном лабиринте, Хаусманн понял, как добраться до его середки. Это ясно не только ему, но и всем окружающим – и покажется подозрительным, если его горе не будет окрашено легким оттенком радости по поводу такой небывалой удачи.

– Готов поспорить, его отравили на «Палестине», – сказал Вальдивия. – Вот же сволочи! Позволю себе напомнить, что я всегда был против этой затеи.

– Совещание проходило в стрессовой обстановке, – сказал Небесный.

– В том-то и дело, – кивнул Ренго, почесывая пятнышко раздраженной кожи под глазом. – И незачем винить кого попало. Он просто не выдержал напряжения.

– Значит, я ничего не мог сделать?

Тем временем Вальдивия расстегнул мундир на груди Бальказара и вгляделся в переплетение проводов. Наконец он с сомнением ткнул пальцем в какое-то устройство:

– Должна была сработать сигнализация. Как я понимаю, вы ничего не слышали?

– Повторяю, я не слышал ни звука.

– Черт бы ее побрал… – Вальдивия покачал головой. – Похоже, опять забарахлила. Послушайте, Небесный, если кто-нибудь узнает, нам конец. В этом агрегате постоянно что-то барахлило, а мы с Ренго в последнее время и так работаем как проклятые… – Он шумно вздохнул, словно поражаясь объему проделанной работы. – Я не говорю, что система ни разу не чинилась, но мы же не могли все время заниматься Стариком в ущерб остальным. Я знаю, что на «Бразилии» есть устройства получше этой рухляди, но нам-то с того какая польза?

– Можно сказать, никакой. – Небесный снисходительно кивнул. – Вы могли уделить Старику чуть больше внимания, но тогда бы умер кто-нибудь еще. Я вас прекрасно понимаю.

– Очень надеюсь. Представляете, какая вонь поднимется в нашем болоте? – Вальдивия снова посмотрел на капитана, но в его взгляде не было надежды на чудо. – Теперь нам предстоит отчитываться о качестве медицинского обслуживания. А вас замучают расспросами, как проходил визит на «Палестину». Эти болваны из совета, вроде Рамиреса, постараются все свалить на нас с вами. Что мы оплошали, проявили преступную халатность… Поверьте, я такое видел не раз.