– Он указан в блоге следствия. Густав Шёё заявил на допросе, что некий Спенсер Лагергрен может подтвердить его алиби.

– Это означает, что и сам Спенсер Лагергрен имеет алиби на тот вечер, когда исчезла Ребекка, – подытожил Алекс.

– Поговори с Петером. Мне кажется, он собирался позвонить этому Спенсеру сегодня в первой половине дня.

– Только сначала поговорю с прокурором.

Единственным минусом хорошей погоды было то, что она мешала Петеру работать. Полицейское расследование лучше вести под дождем и в тумане. Яркое весеннее солнце отвлекало, мешало сосредоточиться.

Фредрика вернулась от бывшей подружки Ребекки Тролле с сенсационными новостями. Хокан Нильссон снова актуален. Маловероятно, что он убийца, но и назвать его совсем непричастным тоже нельзя.

Группа наблюдения отрапортовала, что утром Хокан не покидал своей квартиры. Прослушивая телефон, они узнали, что Хокан позвонил на работу и сказался больным.

Хотя Петер не мог этого объяснить, ему сразу подумалось: тут что-то нечисто. У Хокана было немало причин заявить, что он болен, но, по впечатлениям Петера, тот что-то задумал.

Стряхнув с себя это странное чувство, он занялся проверкой Спенсера Лагергрена. Открыв полицейский реестр, вписал туда имя профессора. Если удастся получить индивидуальный номер, проверка займет всего несколько минут, даже не придется просить о помощи Эллен.

Человек по имени Спенсер Лагергрен оказался всего один. Однако, вопреки данным телефонной справочной службы, он был прописан не в Упсале, а в Васастане в Стокгольме. Нахмурив брови, Петер записал его индивидуальный номер.

«Мне очень хотелось бы встретиться с вами лично, но, как я понимаю, вы живете в Упсале. Вы случайно не будете в Стокгольме сегодня или завтра?»

Почему тот не сказал, что живет в Стокгольме? Может, и про ребенка соврал? Однако реестр показал, что дело обстояло иначе. У Спенсера Лагергрена действительно имелся ребенок – годовалая дочь по имени Сага.

Петер уставился на буквы на экране. Сага. Как дочь Фредрики. Затаив дыхание, он щелкнул мышкой на имя ребенка. Мать и юридический представитель: Фредрика Бергман. Отец и юридический представитель: Спенсер Лагергрен.

Сердце заколотилось, пульс подскочил.

Что происходит, черт подери?

Почему Фредрика ни словом об этом не обмолвилась?

«Она не знала», – одернул он сам себя. Никто в группе не произносил имени Спенсера Лагергрена вслух.

От стыда Петер закрыл лицо руками. Конечно же, чертовски странно, что никто в рабочей группе не знал имени мужчины, с которым живет Фредрика, но еще более дико, что Петер позвонил Спенсеру, не проверив перед тем его данные. Какая оплошность! Спенсер наверняка ломает голову, чем там занимаются коллеги Фредрики.

– Чертовски непрофессионально! – пробормотал Петер.

Тут зазвонил мобильный телефон, и Петер с облегчением убедился, что это его брат Джимми.

– Ты ответил!

В мире младшего брата легко было держаться на высоте: для него Петер всегда был королем и оставался непогрешим, даже когда невольно обманывал его ожидания.

– Ясное дело, я ответил. Ведь ты же мне позвонил!

В телефоне раздался беззаботный смех Джимми.

Они поговорили. Джимми рассказал, что ему доверили вывести на прогулку собаку. И еще они пекли печенье. Джимми взял печенюшку и угостил собаку.

Петера вдруг охватила скорбь. Еще несколько лет – и его сыновья перерастут своего дядю.

– В выходные было хорошо, – сказал Джимми.

Он имел в виду субботу, которую почти целиком провел с Петером и его семьей. Получилось куда больше, чем совместный ужин, – Джимми попросил забрать его еще в середине дня.

– Да, хорошо, – ответил Петер.

– В следующие выходные снова?

– Может быть. В любом случае, скоро увидимся.

Поговорив с братом и положив трубку, Петер почувствовал пустоту в груди. Психолог, к которому он ходил, посоветовал ему продолжать относиться к Джимми как к источнику радости и не переживать из-за всего того, чего лишен в жизни его брат. Сам он взрослеет, а Джимми так и остался ребенком, но не стоит мучиться по этому поводу угрызениями совести.

Однако сколько бы раз ни повторяли Петеру эти слова, они не помогали. Он все равно то и дело ощущал укол совести.

– Спенсер Лагергрен! – Алекс вошел к нему и прервал его размышления.

Петер застонал:

– Мне очень стыдно, что я допустил такой промах. Я понятия не имел, что это бойфренд нашей Фредрики.

– Что ты сказал? – Алекс затворил за собой дверь. – Что ты сказал про него? И о чем ты вообще?

– Это тот человек, с которым живет Фредрика. Отец ее ребенка. – Петер указал на экран. – Если я, конечно, не перепутал его с другим Спенсером, но не похоже. Я звонил ему только что. До того, как проверил, кто он такой. Он, наверное, думает, что мы клоуны какие-то.