– Я как чувствовал, что мне знакомо это имя. – Алекс опустился на стул. – Фредрика не рассказывает о своих делах, как мы все. Черт подери, мне кажется, что у нее в кабинете даже нет его фотографии. Впрочем, это не так уж и странно. Мужик был женат на другой практически до того момента, как Фредрика родила ребенка. А с тех пор она и не работала. Я слышал только, что он профессор. – Он взглянул на Петера. – Ребекка связалась со Спенсером Лагергреном, потому что была недовольна Густавом Шёё.

– Так это он и есть ее новый научный руководитель? – удивленно переспросил Петер.

– Похоже на то.

– На самом деле ничего странного. – Петер заерзал на стуле. – Шёё знал Лагергрена. Может быть, он же его и порекомендовал.

– Но тогда Шёё должен был упомянуть об этом на допросе.

– Он назвал Лагергрена как человека, способного подтвердить его алиби. На самом деле совершенно не имеет значения, как Ребекка его нашла – сама или через Шёё.

– Если верить персональному разделу Спенсера Лагергрена на университетском сайте, основное направление его научных исследований – творчество выдающихся шведских писательниц последних пятидесяти лет.

– Например, той, о которой Ребекка писала свой диплом. Как ее там? Теа Альдрин.

– Именно так. – Алекс закусил губу. – Проклятье! И именно он оказался сожителем Фредрики. С другой стороны, это не имеет никакого значения для следствия. Если нам понадобится его помощь, мы обратимся к нему.

– О чем ты хотел бы с ним поговорить?

– Встречались ли они, есть ли у него какие-то наблюдения, которыми он хотел бы с нами поделиться. Все те же вопросы, которые мы задавали другим, встречавшимся с Ребеккой в последние недели жизни.

– Это не проблема. – Петер посмотрел в окно.

Алекс прогладил пальцами складку на брюках.

– Мы должны сообщить Фредрике, что ее сожитель фигурирует в материалах следствия.

Он замолчал, и Петер почувствовал, что у Алекса появились какие-то соображения.

– Странно, что он сам не связался с нами. Имя Ребекки постоянно упоминается в новостях со среды. Он должен был догадаться, что полиция желает побеседовать с ним. Собственно, он был нужен нам еще два года назад, когда она исчезла.

Снова повисла тишина. Петер почесал руку:

– Возможно, они не встречались. Тогда и рассказывать не о чем.

– Он был занесен в ее ежедневник.

– Знаю, но это не обязательно означает личное знакомство. Возможно, она вычислила его как подходящего научного руководителя, но наладить отношения не успела. И ему просто нечего нам рассказать.

– Наверняка ты прав. – Алекс развел руками. – Но мы все равно должны с ним поговорить. Я предполагаю, что в других наших реестрах он не фигурирует?

– Я еще не успел пробить его по базам, – признался Петер. – Проверю прямо сейчас.

Алекс продолжал сидеть, пока Петер открывал служебную сеть полиции. Ввел поиск по всем реестрам. Сразу выскочили ссылки на реестр правонарушений. Спенсера несколько раз привлекали за превышение скорости.

– Ничего серьезного, – пробормотал Петер.

Алекс поднялся и заглянул в монитор через плечо Петера.

На экране появилась ссылка на реестр подозреваемых.

Они увидели ее одновременно. А прочитав, побледнели.

– Дьявол! – прошептал Алекс. – Я немедленно свяжусь с полицией Упсалы.

Грохнула дверь в кабинет Петера, и мимо кабинета Фредрики быстро прошел Алекс. На нее он даже не взглянул, не отрывая глаз от пола. Что стряслось?

Она подумала пойти к Петеру и спросить напрямую, в чем дело, но потом отбросила эту мысль. К ее большому облегчению, Петер не обиделся, что она взяла на себя сначала проверку истории с появлением Ребекки на секс-сайте, а затем и ее диплом. Они хорошо сработались, а ведь когда она только пришла в группу, их отношения начинались не лучшим образом.

Сейчас она хотела взяться за диплом Ребекки, но не знала, как подступиться к делу. И Густав Шёё, и Диана однозначно дали понять, что Ребекка слишком погрузилась в исследование и потому не закончила работу вовремя. Срок сдачи был назначен на январь 2007 года, однако Ребекка сочла, что не раскрыла тему как следует, и отложила защиту до весеннего семестра.

Как это получилось? Работа была посвящена судьбе семидесятипятилетней писательницы. С тех пор как имя Теа Альдрин было у всех на устах, прошли десятилетия. Но даже тогда, когда ее дело было актуально, никто не обсуждал его с точки зрения виновности и невиновности. Теа Альдрин совершила те преступления, в которых ее обвиняли. Доказательств оказалось более чем достаточно.