– Но кто-то ведь что-то сделал.

– Да, кто-то что-то сделал.

Я оглядел зал, набитый людьми.

– У меня тут семья. Может, нам пойти в эвакуационный центр?

– И куда вы эвакуируетесь? Повсюду ледяные пустоши. Даже если тебе есть, куда ехать, как ты туда доберешься?

Сержант сделал глубокий вдох и взял меня за руку. Такого жеста я от него не ожидал.

– У тебя есть убежище? Место, где тепло?

Я кивнул.

– Тогда оставайся там. Набери чистой воды и не высовывайся. Мы сами во всем разберемся. В энергетической компании «Кон Эдисон» говорят, что электричество будет через пару дней, а дальше все само собой наладится.

Он отпустил мою руку, откинулся на спинку стула и потер глаза.

– И еще.

Я опустил ложку.

– Идет следующий буран – почти такой же сильный, как и первый.

– Когда?

– Завтра.

Я уставился на него.

– Боже, помилуй нас, – еле слышно добавил сержант.

Малыш у меня на руках кричал не переставая. Я пытался его удержать, но он был скользкий, все еще в плаценте. Я был один в лесу – руки покрыты листьями, под ногтями грязь. Я тер и тер свои руки, чтобы их очистить, чтобы удержать младенца, однако он выскользнул.

О Боже, не дай ему упасть. Кто-нибудь, помогите.

Охнув, я сел на постели. За окном – тусклый серый свет. Облачность. Тишину нарушало только негромкое урчание электрического обогревателя у кровати. Люк, спавший между мной и Лорен, проснулся и с улыбкой посмотрел на меня.

– Привет, дружище, – сказал я тихо.

Сердце колотилось, перед глазами еще стояла та картина – младенец, выскальзывающий из рук. Я поцеловал Люка в пухлую щеку, и он запищал.

Ему хочется есть.

Лорен пошевелилась и открыла глаза.

– Что с тобой? – Она моргнула и приподнялась на локте.

На ней была серая хлопковая толстовка. Я засунул руку под одеяла, и Лорен слегка вздрогнула от прикосновения моих холодных пальцев. Я погладил ее живот.

Она смущенно улыбнулась и отвела взгляд.

Я вздохнул.

– Ужасная ночь. Все думал про тебя.

– Потому что я ужасна?

Зажужжал обогреватель. Я притянул Лорен к себе и поцеловал в щеку. Она задрожала.

– Нет, потому что ты удивительная.

– Майк, я ужасна. Извини.

– Это я должен просить прощения. Я ведь тебя не слушал и напрасно обвинял.

– Ты ни в чем не виноват.

В ее глазах появились слезы.

– Тот парнишка, Винс, – тихо сказал я. – Его невеста погибла, когда разбился поезд.

– О боже.

– И я подумал – если я потеряю тебя…

Люк захныкал. Я улыбнулся ему, пытаясь не заплакать.

– Секундочку, приятель. Мне нужно поговорить с мамой, хорошо?

Я посмотрел на Лорен.

– Ты для меня важнее всего на свете. Извини, что я тебя не слушал. Если захочешь вернуться в Бостон, когда все закончится, я поеду с тобой. Буду сидеть с детьми, ты пойдешь на работу – все будет так, как тебе надо. Я просто хочу, чтобы мы были вместе.

– Я тоже этого хочу. Прости меня.

Пропасть, разделявшая нас, исчезла. Лорен приподнялась и поцеловала меня. Люк снова заверещал.

– Ладно, давай готовить тебе завтрак, – рассмеялась Лорен, продолжая меня целовать.

Я отстранился.

– Лорен, там все рушится. Люди умирают.

Она наклонилась ко мне.

– Я знаю, ты нас защитишь, – шепнула она.

Главный коридор превратился в общую комнату: в обоих концах стояли диваны, а посередине – стулья вокруг двух кофейных столиков. С одной стороны кто-то поставил книжный шкаф, который служил подставкой для ламп, радиоприемника и кофеварки. На одном из столов разместился керосиновый обогреватель, наполнявший коридор теплом.

Бездомный исчез, а молодая женщина с детьми осталась – устроив гнездо из одеял, они спали на диване у квартиры Бородиных. Китайцы жили у Ричарда, Тони ночевал в гостиной Чака, на диване у двери нашей спальни.

Когда я встал, Винс уже соорудил на лестнице подъемный блок и собрал рабочую бригаду: надо было поднять контейнеры со снегом, чтобы топить его на питьевую воду.

Потирая глаза со сна, я направился к кофеварке. Пэм налила кофе в чашку и подала мне.

– Можно тебя на секундочку?

– Конечно, – промычал я, наслаждаясь вкусом кофе.

– Тебе нужно заботиться о Лорен. Даже небольшое обезвоживание и недоедание могут привести к выкидышу.

– Разумеется, я о ней позабочусь. – Я сделал еще глоток.