— Не хочу.

Мухаммед, достав из кармана кисет, свернул цигарку.

— На, закури, — предложил он Расулу.

Расул молчал несколько секунд и снова бросил:

— Не хочу.

Они начали подниматься по склону оврага, покрытому смешанным лесом; здесь росли граб, липа, дикая груша, изредка попадались высокие чинары.

Весело перекликались птицы.

Кончился подъем, справа показалось небольшое болотце, над которым повис легкий туман, еще не успевший растаять в солнечных лучах. По ту сторону болота лес был немного пореже; стволы деревьев, одетые в мох, казались призрачными в невесомом, голубоватом покрывале тумана.

Расулу представилось, будто он впервые в жизни шагает ранним утром по лесу — так сказочно прекрасен был лес. Странно, он уже столько месяцев живет в лесу, но еще никогда не чувствовал так, как сегодня, его удивительной красоты. Птичье щебетание никогда не казалось ему таким чарующим и необычным. А как приятно вдыхать поутру сырой лесной запах!

Может, утро кажется ему непередаваемо прекрасным оттого, что близка угроза смерти? Неужели ему предстоит навеки расстаться с этим лесом, небом, горами, воздухом, людьми? Неужели он в последний раз ощущает под ногами мягкую землю, покрытую шуршащими листьями и потрескивающими сучьями? Неужели он никогда не прижмет к груди свою мать?

Расулу сделалось жутко. Он не смог пересилить себя, обернулся назад и воскликнул:

— Нет, ты не убьешь меня! Ты не сделаешь этого!.. Я знаю, в твоем сердце живет память о прошлых днях, когда мы были вместе!

— Иди, иди, — глухо ответил Мухаммед.

Расул несколько секунд стоял без движения, затем махнул рукой и зашагал по тропинке.

Опять начался крутой подъем. Мухаммеду было труднее идти, так как он нес на плече винтовку Расула. Но думал он сейчас не о Расуле, — ему вспомнились дети его сестры. На что будет существовать осиротевшая семья? Чем сестра будет кормить малышей? Он почему-то невольно подумал о Бахраме.

"Славный парень, — пронеслось в его голове, — светлая, чистая душа. Он поможет сестре. Уверен, он придумает что-нибудь. Но сможет ли он оказывать ей помощь всегда? Ведь у него столько врагов — пристав, городовые, даже сам царь Николай!.. Эх, недругов много!"

Лошадиное ржание позади прервало его размышления. Всадники поднимались по тропинке вслед за ними.

"Конные казаки! — подумал Мухаммед. — Погоня!"

Однако он не растерялся и приказал Расулу войти в заросли кустарника справа от тропинки. Они сели на плоский валун, Расул — впереди, Мухаммед — сзади, почти упираясь стволом винтовки в его спину.

Расул знал: если он подаст голос, Мухаммед не замедлит спустить курок.

Всадники приближались. Расул не спускал глаз с тропинки, которая была хорошо видна сквозь просветы в кустах.

Когда всадники поравнялись с ними и Мухаммед увидел их лица, его охватило изумление:

"Это же мои ребята! Что они здесь делают? Не приключилось ли чего?"

Он приказал Расулу встать и выйти на тропинку.

Гачаги, увидев атамана, остановили лошадей. У всех были растерянные лица.

— Что вы здесь делаете? — спросил Мухаммед.

Никто не ответил. Один из всадников соскочил на землю, — это был Мурад, низкорослый, смелый и проворный гачаг.

— Мы тревожились о тебе, — сказал он. — Город — близко, тебя на каждом шагу подстерегает опасность. Мы охраняли тебя.

Мухаммед задумался, Расул стоял перед ним, глядя в землю.

Гачаги были удивлены. Почему Мухаммед не убил его сразу, как только встретил. "Что у него на уме? — думал Мурад. — Куда он ведет Расула? Неужели не мог пристрелить в овраге?"

Затянувшееся молчание нарушил Мухаммед.

— Ступайте! — приказал он. — Ждите меня там, где мы условились.

Гачаги не посмели перечить атаману, молча повернули коней и через минуту скрылись за деревьями.

Расул сделал несколько шагов вслед за ними.

— Мурад!.. Хамди!.. Помогите!.. — крикнул он.

Лес поглотил его призывы. Гачаги не услышали своего бывшего товарища, а если бы даже услышали, это ничего не могло бы изменить.

Мухаммед и Расул опять остались вдвоем. От кого Расул мог ждать теперь помощи?

Подъем продолжался. Немного погодя они подошли к развилке. Дорога направо шла по-прежнему лесом, налево — к деревне Сувагил.

Мухаммед приказал:

— Сворачивай влево.

Расул повиновался. Удивление его росло.

"Странно, почему Мухаммед ведет меня в деревню? Или он сжалился и хочет отдать меня на суд народа? Хорошо бы. Люди не так жестоки, как он. Обязательно найдется добрая душа, а может, и не одна".

Они опять шли узкой лесной дорогой, медленно, тяжело. Воздух был напоен сырым запахом прелых листьев.