Томительно тянулось время.

Видя, что офицеры задерживаются, фельдфебель вышел вперед и закричал:

— Снять шапки! К утренней молитве готовьсь!

Солдаты обнажили головы. "Спаси, господи, люди твоя и благослови достояние твое… Победы благоверному нашему императору Николаю Александровичу…"

Крепостную равнину оглашал монотонный гул сотен голосов.

Едва солдаты кончили молиться, как в воротах крепости показалась группа офицеров.

— Сми-и-ирно! — скомандовал фельдфебель.

Глухой стук множества солдатских каблуков — и на плацу воцарилась такая тишина, что слышен был даже скрип сапог офицеров, ступающих по влажной от росы траве.

Офицеры выстроились перед ротами. Вперед вышел высокий плечистый штабс-капитан, дежурный по батальону, Он развернул сложенный трубочкой лист бумаги, откашлялся, вскинул голову и принялся размеренно, с выражением читать приказ командира батальона.

В вводной части говорилось об "опасных мыслях и преступных действиях" отдельных солдат, Затем шел непосредственно сам приказ. Дойдя до этого места, штабс-капитан сунул палец за воротник, оттянул его, вертя шеей, словно думал тем самым придать голосу больше силы, и провозгласил:

"Учитывая вышеизложенное, приказываю:

1. Солдата Дружина за распространение внутри батальона вредных мыслей и нарушение устава и законов армии его императорского величества предать Кавказскому военно-полевому суду.

2. После семи часов вечера увольнительные солдатам давать только с моего ведома.

3. Ответственность за исполнение сего приказа возложить на командира караульного взвода поручика Варламова.

Командир 1-го Особого Лебединского батальона подполковник Добровольский".

После зачтения приказа, как обычно, производились учения. Солдат удивляло отсутствие на плацу Варламова.

Где бы он мог быть?

— Наверно, хоронит Погребнюка со своими караульными, — высказал кто-то предположение. — Для них, что собаку закопать, что человека, — все одно. Раз, два — и готово!..

Унтер-офицеры разводили взводы по своим местам на плацу.

Бондарчук чувствовал, что поручик Варламов отсутствует неспроста. "Видно, что-то затевается, — думал он. — Но что именно?"

— Степан, — окликнул он шагавшего справа Демешко. — Как по-твоему, почему не видно Варламова?

Демешко пожал плечами и, не оборачиваясь к Виктору, разразился по адресу поручика забористой бранью. Затем добавил:

— Черт их знает, кому они еще петлю готовят!

Один из солдат в последнем ряду идущего слева взвода случайно услышал их разговор. Он замедлил шаги, оглянулся по сторонам и, выждав, когда товарищи отойдут подальше, торопливо сказал Бондарчуку:

— Вчера вечером Варламов уехал в Лагодехи. Хотят этой ночью тайком отправить Дружина в Тифлис. Из Лоринского полка затребовали несколько солдат для конвоя. Нашим не доверяют…

Солдат хотел было побежать к своему взводу, но Бондарчук схватил его за руку.

— Постой. Ты это точно знаешь?

— Спрашиваешь! — усмехнулся парень. — У меня дружок в караульном взводе. Он-то и сказал. Пользуется у Варламова большим доверием. Ему известны все тайны батальона. Но сам он — душа-человек, золотое сердце.

Солдат бросился догонять своих.

Предположения Виктора подтверждались: Дружин был в опасности.

Вот уже два дня жена рабочего Кара Насира, сломавшего ногу на табачной фабрике, не могла застать Гаджи Хейри в конторе.

Наконец сегодня после полудня ей сказали, что хозяин вернулся из Нухи. Женщина опять поплелась к конторе, села у дверей и принялась ждать.

Гаджи Хейри отдыхал с дороги и поэтому заявился в контору только часа через три. Поднявшись с земли, женщина вошла вслед за ним в контору и стала терпеливо ждать, забившись в угол комнаты, пока хозяин кончит разговаривать с мужчинами.

Когда те ушли, Гаджи Хейри обернулся к ней и, недовольно поморщившись, спросил:

— Эй, арвад [13] , ты опять пришла? Видно, не отвяжешься от меня, пока не ограбишь!

Женщина опустила на подбородок край платка, прикрывающий ее рот, и робко забормотала:

— Гаджи, если бы муж не сломал ногу, я бы не стала вас беспокоить. Будь это рука, он смог бы ходить по дворам и просить милостыню. Но ведь нога…

— Он сломал себе ногу, при чем здесь я? — грубо оборвал ее Гаджи. — Где были его глаза, когда он поднимал тюк? Смотрел бы лучше! Два месяца валяется дома, а я должен ему платить?! С какой стати? Или мой отец был должником его отца?! Объясни это мне!..