— У вас такой несчастный вид, — сказала Фифи. — Расскажите, что случилось?

Шина не смогла сдержать слез:

— Мне трудно об этом говорить. Многое произошло за то время, что мы не виделись, возможно, потом я вам все расскажу, но сейчас мне нужна работа.

— Так срочно?

— Да, срочно. — Шина знала, что сможет растянуть свои деньги всего на два-три дня, как бы она ни экономила.

— Дайте подумать, — проговорила Фифи. — Так трудно найти работу в Париже с вашей квалификацией… — И тут она внезапно воскликнула: — Кажется, я придумала. У меня есть подруга-шляпница. Ей нужны мастерицы. Она была расстроена, потому что ее швея испортила мою новую шляпу.

— Я уверена, что справлюсь! — обрадовалась Шина.

— Но там вы не заработаете много денег, — предупредила ее Фифи.

— Но это хотя бы какая-то работа, — ответила Шина.

Фифи набрала номер, и через несколько часов Шина уже сидела в магазине мадам Габриэллы. Магазинчик был совсем скромным. Но Шина не столько знала, сколько догадывалась, что француженки редко одеваются в дорогих магазинах, зеркальные витрины которых привлекают только туристов. Магазин мадам Габриэллы располагался на третьем этаже старого особняка, в переулке. Ателье было этажом выше. Сама хозяйка оказалась суровой женщиной средних лет, с проседью в волосах и ловкими пальцами, которыми она выразительно жестикулировала при разговоре.

— Мадемуазель Фонтес — моя давняя и уважаемая клиентка, — сказала она Шине. — Я беру вас на испытательный срок по ее просьбе, но вы должны относиться к своей работе со всей серьезностью.

— Я не белоручка, — уверила ее Шина. Она понимала, что ее одежда ввела мадам Габриэллу в заблуждение. — Я сейчас очень нуждаюсь. После смерти дяди я должна зарабатывать себе на жизнь.

— Очень хорошо, тогда жду вас завтра здесь в семь часов, — сказала мадам Габриэлла.

— В семь часов утра? — удивилась Шина. Она не ожидала, что французские магазины открываются так рано.

— Да, в семь утра.

Шина зашла перекусить в маленькое кафе. Она села за столик, заказав бутерброд и чашку кофе, и почувствовала себя очень несчастной. «Зачем мне все это?» — спрашивала она себя. Не легче бы было связаться с леди Карингтон и сообщить, что она готова встретиться с родственниками своего отца? Возможно, она могла бы возвратиться с ней в Англию.

Но для нее было невыносимо встретиться с кем-либо, кто знал Люсьена. Шина знала, что не сможет сдержать своих чувств, если увидит его. Независимо от того, что он испытывал к ней, она все еще любила его.

Может быть, Шина боялась, что будет ущемлено ее самолюбие, или в ней говорил инстинкт самосохранения? Она не знала. Шина знала только одно: она не должна видеть Люсьена до тех пор, пока ее сердце принадлежит ему и кровь приливает к щекам при мысли о том, что он окажется рядом. Она думала, что любовь приносит только счастье. Но теперь она поняла, что это еще и непреодолимая тоска по любимому человеку. Если бы он раскрыл свои объятия, она бы не устояла. Даже зная, что он обманывает ее.

Шина не переставала думать о соблазнительной красоте мадам Пелейо. Она закрывала глаза и чувствовала, что земля уходит у нее из-под ног Она представляла, как Люсьен смотрит в прекрасные глаза мадам Пелейо, так же как смотрел в ее И говорит ей: «Я люблю вас! Я люблю вас!»

Никакая пытка не сравнится с ревностью. Нет ничего мучительнее любить и не быть любимой. Сидя в маленьком дешевом кафе, Шина чувствовала себя опустошенной. И любая мысль о Люсьене была для нее как удар ножом по сердцу. Шина медленно поднялась и возвратилась к Боне. Там шло обсуждение похорон. Она рассказала Боне о новой работе, и они испуганно посмотрели на нее.

— Вам будет трудно прожить на такие деньги, сказал месье Боне.

— Может быть, у мадемуазель есть друзья в Париже? предположила мадам Боне.

Шина перехватила ее взгляд, брошенный на мужа, и поняла, что та имеет в виду любовника.

— У меня нет никаких друзей, кроме вас, — ответила Шина.

При этих словах они заулыбались и затем с практичностью, свойственной французам, начали обдумывать, как ей помочь. Наконец они уговорили Шину поселиться у них за небольшую плату: она должна была спать в одной комнате с Рене и заниматься с ней английским утром и вечером.

— Так будет хорошо и вам и Рене, — сказала мадам Боне. Здесь для вас будет безопасней, чем где-либо еще.

Шина поняла значение этих слов и покраснела:

— Не бойтесь, мадам. Я не доставлю вам хлопот. Что касается мужчин, я уже получила хороший урок.

— Может быть, поэтому вы бросили хорошую работу? — понимающе спросила мадам Боне.

Шина не собиралась рассказывать, что с ней произошло, но теперь не имело смысла скрывать правду.

— Да, поэтому, — ответила она.

Мадам Боне всплеснула руками:

— Ах уж эти мужчины-соблазнители! Но как нам, бедным женщинам, обойтись без них?