А командующий корпусом смог. Великий князь Андрей Константинович лично вручал Корневу орден Святого Георгия четвертой степени и погоны штабс–ротмистра. Видимо, перед посещением Корнева великий князь поговорил с врачами, так что когда новоиспеченный штабс–ротмистр и кавалер, кое-как шевеля новой рукой, едва не выронил из непослушных пальцев награду, великий князь приказал всем присутствующим выйти и устроил Корневу такой сеанс психотерапии, который Роман запомнил навсегда. И о котором никогда никому не рассказывал и не расскажет. Никогда. Никому. Даже Хайди. Скажи Роману такое кто угодно, он бы, наверное, попытался кинуться с кулаками. А тут… Великий князь и генерал–лейтенант все-таки. Это во–первых. А, во–вторых, с такой рукой Корнев и ничего бы не сделал даже какому-нибудь совершенно постороннему человеку. Но Корнева пробрало. До самых до печенок. Злость на великого князя почти тут же сменилась злостью на самого себя, и едва Андрей Константинович покинул госпиталь, Роман сам, добровольно, отправился в реабилитационный зал.

Доктора, кстати, совершенно не удивились такой перемене настроения пациента. Видимо, методика начальственного разноса как эффективного способа психотерапии была отработана великим князем до совершенства. А может, и не только им — все же за плечами Андрея Константиновича были несколько поколений предков, привыкших повелевать и умеющих мотивировать подчиненных на выполнение абсолютно любых задач. Когда такие навыки впитываешь с самых что ни на есть детских лет, это вам не просто курс профессионального обучения.

В общем, на третий день Корнев мог самостоятельно работать ложкой, на четвертый — пользоваться чашкой, на пятый — даже щелкать пальцами, пусть и почти бесшумно. Речь, понятно, о правой руке — до этого пользовался левой. Специальная диета, проработанный комплекс упражнений, а главное, появившаяся мотивация — все это способствовало возрождению интереса к жизни, который Корнев блестяще проявил с той самой медсестричкой. Ну, то есть, это она сказала Роману, что блестяще. Польстила, наверное, опять же в целях усиления стремления к полному излечению.

Собственно, специалисты по реабилитации и подали Корневу идею податься в капитаны–пилоты, когда он твердо решил оставить военную службу. Решение это далось штабс–ротмистру тяжело, но вариантов он тут не видел. Оставить его в летном флоте начальство было готово, но только на штабной службе или с переучиванием на инженера. Видеть, как летают другие, обеспечивать их полеты и при этом не летать самому — такой жизни Корнев для себя не представлял. Правда, разок попытался представить, потом остаток дня героически боролся с желанием напиться.

А тут вариант, хоть как-то напоминающий полеты на истребителе. Один в кабине, куда большая, чем у крупных кораблей, возможность маневрировать, в общем, чем никак, лучше уж так. Жалованье свое Корнев никогда полностью не тратил, накопилась там неплохая сумма, опять же, при открытии своего дела ему как бывшему офицеру и георгиевскому кавалеру полагались изрядные льготы, вступление в гильдию независимых навигаторов открыло ему доступ к ссуде на очень выгодных условиях… В общем, очень скоро отставной штабс–ротмистр Роман Корнев стал владельцем универсального грузопассажирского транспорта третьего ранга типа «Север» пятой серии. Название предложила сестра Ольга, Роману понравилось, и его корабль стал «Чеглоком». На обоих бортах рядом с русскими флагами нарисовали этого изящного соколика и написали название, на чем и завершилось придание кораблю индивидуальности. Ну вот теперь еще и отметки о победах, хе–хе.

По–настоящему Корнев полюбил свой корабль, когда разобрался с управлением. Не «филиппок», конечно, но все равно, чувствуешь себя именно пилотом, а не кем-то еще. По легкости управления «севера» больше всего напоминали хорошо знакомые учебные «топтыжки» [31] , прощающие неопытному пилоту большинство ошибок, а в руках пилота опытного способные на такие трюки, что на ежегодных авиапраздниках заставляли зрителей ахать и радостно аплодировать. Но вот к размерам рубки, которую Корнев по привычке еще долго именовал кабиной, привыкнуть сначала было трудно. Первое время Роман несколько раз пытался искать, за что ухватиться, чтобы вылезти из кабины, а не просто встать с кресла.

Потом специалисты гильдии учили его основам коммерции, рассказывали об особенностях различных миров Фронтира, объясняли, как и с кем себя вести. В общем, подготовку Корнев получил основательную. Понятно, что теория теорией, а практика — практикой, но с такой теорией, какую преподавали ему в гильдии, практику он освоил без особых проблем. Ну да, бывали поначалу рейсы, когда в убытки он влетал по собственной дури, а не по сложившимся обстоятельствам, но и убытки были не такими уж большими, и не допускать повторения таких ошибок он научился быстро.

— Роман Михайлович! — подбежавшая Катя, соседская дочка, работавшая в конторе космопорта «Тюленев Мыс», отвлекла Корнева от воспоминаний. — Там к вам пассажир по госповестке!

О–па! При вступлении в гильдию Корнев был ознакомлен с обязанностью время от времени выполнять поручения государственной власти по так называемым госповесткам. То есть на какое-то время его с кораблем могли призвать для выполнения перевозок в интересах государства. Насколько Корнев знал, оплачивалась такая служба неплохо, хотя и по твердым расценкам, а не как договоришься, и бывало такое нечасто. У него вот сейчас так вообще первый раз.