– Через пару часов мы будем у стен монастыря, если поторопимся,- предупредил капитан женщин.

– Наконец-то!
– со стоном облегчения вырвалось у Греты. Передвигаться вдвоем на одной лошади ей уже надоело. Конечно, кроме тех моментов, что приходилось ехать с Реном, на его лошади. Там она тихо млела от близости такого теплого и уютного мужского тела. И что бы они делали без мужчины в столь долгом пути?! Да их бы каждый норовил обокрасть, обидеть или использовать в других корыстных целях - таких беззащитных и одиноких барышень. А так, хоть какая-то охрана.

Третью лошадь они так и не купили, полагая, что деньги им пригодятся в столице уже другого государства. Вот и приходилось Грете быть седоком то одного, то другого скакуна, что их очень замедляло в пути.

Картимийское аббатство.

Это было громадное сооружение, на берегу реки Устинки. Образчик человеческого величия в блеске лучей заходящего солнца. Высокие стены ограждали обитель от злых помыслов. Окрестности монастыря были ухоженными и пестрели своим разнообразием. Тут кто-то обладает хорошими организаторскими талантами.

Долгое сидение у ворот монастыря (благо - скамейку поставили) не улучшило настроения уставших путников. Лошади недовольно фыркали, пританцовывая на месте.

– Они, что, и открывать нам не собираются?- бурчала Грета.

– Монахини именно этого монастыря не привечают путников. Не гостеприимны,- пояснял капитан.

– Мы даже внутрь не попадем? Так и останемся под открытым небом?- возмутилась Ами. А в душе скапливался ком обиды: ''И это к ним ее направил муж?''

Спустя еще некоторое время беспрерывного стука в ворота, лязгнул затвор, и открылась неприметная дверка.

– Чего надо?- прозвучал зычный голос одной из сестер-монахинь. Появилось недовольное морщинистое лицо с неприязнью оглядывающих забредших путников.

– Кхм,- прочистил голос капитан и решил побыть парламентером.- Добрый вечер, сестра! Доброго вам здравия! Мы хотели попроситься на ночлег в вашей обители. Слышали, у вас есть свободные кельи для путников.

– Много тут вас ходит. На всех не напасешься,- сказала она недовольно.

– Мы внесем пожертвования,- добавил веский аргумент мужчина.

– Ну что ж, проходите,- распахнула свою дверь шире. Кони с трудом прошли в эту калитку.- Меня зовут сестра Агата. Лошадей можете пристроить и почистить в конюшне,- махнула она рукой в сторону неприметного сооружения.
– Все на вечерней молитве. Сейчас принесу поднос для подаяний.

Их проводили в одну из келий на первом этаже. Показали отхожее место, пока капитан разбирался с лошадьми.

– Устраивайтесь. Там комната для мужчины. У нас не принято спать гостям в одной комнате одного полу,- строго посмотрела на притихших девушек пожилая женщина.

Спустя короткое время сестра вернулась с небольшим бронзовым подносом в руках и выжидательно уставилась на них. Амалия вытащила несколько приготовленных для этого монет и положила их на предложенную тарелку. Сестра мысленно пересчитала, при этом усиленно шевеля губами, и продолжила стоять рядом. Словно, прося добавить. Амалия переглянулась с подругой и достала еще из другого кармана.
– Да за такие деньги они бы катались, словно сыр в масле в любой таверне!

Сестра Агата одобрительно кивнула. И скрылась в коридоре.

– Принесу еды,- бросила она.

Капитан уже закончил все дела в конюшне и появился в комнате девушек. У стены стояло две узкие кровати с матрасами набитыми соломой. Зарешеченное окно позволяло попадать последним лучам заходящего солнца.

– Да, удручающая обстановка!

– А что вы хотели?
– спросил Рен.
– Вы желали посмотреть на монастырь. Вот он - во всей красе. Нас даже настоятельница не вышла встречать. Насколько я знаю, принц Дариан договорился с матушкой Морфаной о вашем прибытии заранее,- сказал он Ами.

– То есть, если бы не я, то Алисию он тоже бы сюда отправил?- хоть это радует.
– Она ведь надеялась блистать в их светском обществе. Все уши прожужжала.

Ответа не требовалось. Все поражались находчивости и жестокости Картимийских.

– А ванны у нас не будет?
– прошептала Грета, разрушая молчаливую задумчивость своих спутников.

– Если только сами воды натаскаете. Здесь никто прислуживать не станет, - сказал мужчина.

– Хорошо. Сейчас принесу, хотя бы умыться с дороги.