– А каким он… не был?

– Счастливым человеком.

– Вы считаете меня счастливым?

– В тебе редкий дар: ты умеешь чувствовать счастье вопреки всему.

Хаим кивнул на Марию, о чем-то весело беседующую с женщинами.

– В ней мое счастье.

– Да, оно в вас двоих, и это сильный огонь. Ты не задумывался о том, что наша юрта – единственная на всем мысе, которая до сих пор не знала смерти?

– Благодаря вам, пани Ядвига…

– Нет, – покачала она головой. – Это сделал ваш огонь, Хаим. Я согрелась. Если б не он, не стала бы и стараться. А теперь я уйду из жизни без ненависти к кому бы то ни было, с сознанием выполненного долга, как должен уходить старый человек. Бог примет – Он меня тоже простил.

…Пароход дал гудок отплытия, развернулся, и перед глазами переселенцев предстали знакомые берега и залив с брошенным поселком на пологой горе. Медленно проплыли мимо баня, пекарня, цех засолки, школа, площадь со Змеевым столбом и трибуной…

Двигатель судна набирал обороты, замелькали ряды землянок с плоскими крышами, крохотная издали юрта у холма. Пани Ядвигу неделю назад похоронили на самой его вершине, чтобы могилу не тронули море и весеннее половодье с лагуны. Женщины опять всплакнули, провожая глазами высокий памятник с вырезанным Хаимом деревянным солнцем. А скоро затерянный в море мыс исчез за горизонтом.

Мария стояла на палубе, прижавшись к мужу, Юозас держал на руках братишку, Витауте обняла мать и Нийоле. Взволнованные и воодушевленные, они смотрели на волны и чувствовали себя на зыбкой грани между двумя жизнями – той, от которой оторвались, и неизвестной, полной надежд. Казалось, время залечит кровоточащую в душах боль.

Они не знали, что им еще долго предстоит носить на себе невидимое позорное клеймо, которое отделит их от других. Не знали, что боль – возвращается. Рана, гнездящаяся в сердце Марии, не зарубцуется никогда. Гедре разведется с мужем, встретив совсем не того человека, каким он был до лагеря. Нийоле проживет со своим Гринюсом восемь благополучных лет, и десять лет станет ухаживать за ним, парализованным после инсульта. Овдовев, она перейдет жить к Юозасу и его жене Витауте. Вместе они в День Победы ежегодно станут посещать Девятый форт и класть цветы к подножию одного и того же старого дерева, куда Юозас, вернувшись в Каунас, по наитию положит букет в первый раз.

В начале следующего века на научном симпозиуме в Санкт-Петербурге, после блестящего доклада известного ученого-физика, к нему обратится молодой журналист и задаст вопрос не по теме доклада:

– Я читал, что ребенком вы были репрессированы. Скажите, пожалуйста, как вы думаете: сталинский режим действительно погубил миллионы людей, или это не так? Ведь говорят, что и еврейский Холокост на самом деле выдуман…

– Когда я был ребенком, мне не верилось, что пирожные действительно существуют, но мне испек их брат, – резко ответил пожилой ученый и начал спускаться по лестнице.

– Извините, а как насчет моего вопроса?

– Так и пишите.

– О пирожных? – растерялся журналист.

Ученый остановился и посмотрел на него без всякой иронии.

– Да, можете еще написать, что любовь тоже действительно существует. Я видел. Я был тогда маленьким репрессированным ребенком, но запомнил ее очень хорошо.

…Все это будет с ними потом. А пока они стояли на палубе парохода, плывущего в будущее, и были счастливы.

Апрель-август 2011 г.