— С настоящим боевым крещением, поручик, да еще с ночным полетом. Пробыли в воздухе три часа пятьдесят минут. Есть о чем доложить?

— Безусловно, есть, — отвечает Евграф Николаевич. — Видели многое.

— Подробно изложите в донесении.

Данные разведки летчик излагает в донесений [3] точно, обстоятельно. В подписи заглавная буква фамилии написана необычно витиевато, снабжена лихими, вензелями. Так Крутень расписывался, когда был в Хорошем настроении. Другое дело, когда Евграф Николаевич был не совсем доволен собой. Тогда и подпись делает просто, без вензелей.

Боевая работа отделения продолжается. Экипажи самолетов на "вуазенах" и "моране" несут дежурство ночью. Поручик Крутень летает и при снегопаде, если он не очень обильный, низкой облачности. Нельзя допустить, чтобы враг бомбил Варшаву — этот огромный город с его многотысячным населением.

Продолжаются и разведывательные полеты над территорией, занятой противником. Меняются наблюдатели, летающие с Крутенем: то Казаков, то Федоров, то корнет Щегоцкий. Но Евграф Николаевич предпочитает отправляться на задание с Аркадием Казаковым. В воздухе, когда порой создается сложная обстановка, требующая мужества, воли, решимости, и тот и другой всякий раз убеждаются, что напарник не из робкого десятка.

21 февраля 1915 года в отряд приезжает представитель разведотдела штаба 2-й армии штабс-капитан Лев Павлович Дюсиметьер. Это швейцарец русского происхождения. Речь его чисто русская, без какого-либо акцента. Вид у прибывшего властный, решительный, грудь колесом — начальство, ничего не поделаешь. К тому же на груди — Георгиевский крест. Разыскав Евграфа Николаевича, он говорит:

— Хочу, поручик, полететь на разведку с вами.

— Пожалуйста, "вуазен" готов к полету, — спокойно отвечает Крутень. — Только на моем аппарате нет пулемета…

— Почему так? — Штабс-капитан сурово сдвигает брови. — На "вуазене" должен быть "люис".

— Сняли из-за неисправности.

Дюсиметьер на минуту задумывается, потом решительно заявляет:

— Не беда, возьму с собой винтовку. А у вас, поручик, есть наган. Это уже два ствола, авось отобьемся от бошей, если встретим.

— Тогда в самолет! — заключает Евграф Николаевич.

Они летят над территорией, занятой противником, Представитель штаба ведет себя спокойно, внимательно наблюдает за землей. Спокоен и Крутень, его не волнует, что за спиной начальство.

Неожиданно вдали, на пересекающемся курсе, показывается немецкий самолет.

— "Альбатрос", — оборачивается к наблюдателю летчик.

— Где? — воодушевляется штабс-капитан. — Сейчас я его свалю ударом из винчестера.

— До противника еще далеко, не попадете, — кричит Крутень. — Попытаемся сблизиться.

Поручик добавляет скорость, ведет "вуазен" наперерез "альбатросу". Но тот уже разворачивается и берет курс к своим позициям. В этот момент над ухом Крутеня раздаются винтовочные выстрелы — Дюснметьер палит по улетающему "альбатросу", который опускается все ниже.

— Попал! — громогласно ликует представитель разведотдела штаба. — Ей-Богу попал! Сейчас немец ткнется в землю.

Пилот знает, что торжество Дюсиметьера необоснованно, но не старается переубедить его.

Однако надо выполнять задание. Найдя скопления биваков противника, Крутень сбрасывает на цель шесть десятифунтовых бомб. Внизу — взрывы, вспышки огня, переполох. Видно, как разбегаются в стороны солдаты.

На обратном пути мотор "вуазена" сдает, временами затихает, чихает. "Только бы добраться до дома, — думает Евграф Николаевич. — Неудобно пасовать перед начальством". До аэродрома остается немного. Летчик переводит аэроплан в планирующий полет и легко сажает на землю.

— Браво, поручик! — говорит, улыбаясь, Дюсиметьер. — Отлично водите аэро, не теряетесь в сложных ситуациях. Доложу начальству. Жаль только, не сумели сблизиться с "альбатросом". Я бы его прикончил.

Крутень едва сдерживает улыбку.

— К сожалению, немецкие летчики не хотят сближаться с нашими аппаратами. Летают себе в стороне, в бой не ввязываются. А на этот раз и "люиса" не было у нас с вами.

— Будет у вас пулемет, поручик. За это я ручаюсь. Через четыре дня в отряд присылают новенький пулемет, и его устанавливают на самолете Евграфа Николаевича…

Боевые вылеты следуют почти каждый день, если позволяет погода. Крутень летает преимущественно с Казаковым. Их разведывательные данные отличаются точностью, подробностью. Ничто не ускользает от зорких глаз пилота и наблюдателя. Командование 2-й армии особенно довольно их действиями. Иногда экипажу встречаются "альбатросы" или "таубе", но перехватить вражеские аэропланы не удается. Скорость "вуазена" меньше, и неприятель безнаказанно уходит в свое расположение, несмотря на отчаянные попытки Крутеня незаметно подкрасться к противнику. Разочарование, Досада охватывает летчика.