– Да уж, имел глупость. Ты всегда была не такой, какой полагается быть уважающей себя д'рахме, родившейся под знаменами благородного Дома. Слишком мягкая и добросердечная. Поэтому горе-любовничек так потянулся к тебе и так легко предал.

В самый разгар спора дверь открылась и явила глазам д'рахмов герцога. Усмехаясь, он тихо похлопал в ладоши и с издевкой произнес:

– Так-так, кажется, я помешал семейным неурядицам. А, изгнанники? И снова дом Валарии открыт обездоленным. Смотрю, вы уже совсем на пределе, не так ли?

Алем демонстративно положил руку на рукоять меча и злобно произнес:

– Не твое дело, аглар. Раз уж решил явиться, может, объяснишься, какого Хаоса строишь из себя благодетеля?

– Я не обязан вам ничего объяснять, – герцог полностью проигнорировал угрожающий жест д'рахма, выказывая превосходство. – Просто хотел напомнить, что вполне посвящен в ваши мелкие делишки. И, заодно, обнадежить. Послезавтра я отправляюсь к себе в герцогство, и скользящая тоже намерена отправиться в путь. Поэтому не стоит утруждать себя бесполезным преследованием.

– Раз ты осведомлен о том, куда мы везем Ириду, – спокойно сказала Дарлема. – Тогда почему не пытаешься помешать?

– На то есть свои причины. Я уже говорил ей об этом – есть вещи, которые человек должен пережить, иначе так никогда и не прозреет. Вы станете для нее отличным уроком.

– С чего ты взял, что девчонка переживет этот урок? – хохотнул Алем.

– Переживет – не сомневайтесь. Засим откланяюсь.

Аглар отвесил шутливый поклон и с достоинством вышел за дверь, оставив брата с сестрой наедине. Д'рахм буквально кипел от злости, в отличие от Дарлемы, которая так же невозмутимо лежала в кресле, свесив ноги через подлокотник. Спустя минуту этого молчаливого негодования она спросила:

– Так ли нужно нам это прощение, Ал? Разве нам было хорошо среди этих напыщенных убийц? До недавнего времени я даже не задумывалась о том, насколько мерзкой может быть наша раса.

– Люди хуже.

– Знаю. Уж это нам в голову вбили, и популярно продемонстрировали. Может, остановимся пока не поздно? Я знаю, что такое предательство, и не хочу поступать так же, как он. В конце концов…

– Хватит! – рявкнул Алем и резко встал. – Это не обсуждается. Тебе ее общество явно не идет на пользу. А мне уже надоело постоянно прятаться. С родственничками как-нибудь разберемся.

Д'рахм в бешенстве вышел из комнаты. Дара осталась на месте, погруженная в раздумья. Она устремила пустой взгляд за окно, погружаясь в пучину воспоминаний, которые так хотелось забыть…

Темный парк сохранял мучительную тишину. Под защитой раскидистых деревьев, уютно устроились молодой человек и юная д'рахма. Если бы кто-то увидел эту пребывающую на пике блаженства парочку, разразился бы жуткий скандал. Но они были счастливы и от того безумны, а ветви, покрытые густой листвой казались такими надежными…

– Дара, я люблю тебя.

Нежный шепот у самого уха… Жаркие поцелуи, сводящие с ума… Безумные ночи, принадлежавшие только двоим… Все это казалось таким незыблемым и прекрасным, что ослепляло и Дарлему, и её страстного спутника.

Нет ничего страшнее счастья. Когда оно вступает в свои права, все остальное перестает существовать. В то время, как для других жизнь остается прежней, и никто не застрахован от ножа в спину. Тем более тот, кто решился на запретную связь. А ведь, как известно, чем выше взлет, тем больнее падение, так и со счастьем – чем радостней забвение, тем тяжелее прозрение.

Как жалела в те дни Дарлема, что родилась в семье благородных д'рахмов! Увы, её чувства были обречены оставаться тайными, и решение, с кем связать судьбу оставалось за родителями. Но пока они были друг у друга, никто не мог отнять этого отчаянно-прекрасного безумия.

Такая банальная и печальная судьба. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

– Почему?! Как ты мог со мной так поступить?!

Слова срывались вместе со слезами. Дара смотрела в столь родные глаза, но теперь видела в них отнюдь не былую страсть и любовь. Лишь холодную расчетливость, режущую сердце, словно раскаленная сталь. Она все еще не верила, что столь горячо любимый человек мог ее предать.

– Ничего личного, Дара, с тобой было очень хорошо. И почему ты так удивлена? Я ведь не мог на всю округу трубить, что шпионю за твоей семьей. Честно говоря, я даже думал, что ты догадываешься.