После он остался на ночь.

Совершенно неожиданно Говард перестал казаться Джен таким придурком.

«Он был великолепен, — сказала Джен. — Окружил меня заботой и вниманием, старался предугадать мои желания и доставить мне удовольствие».

В следующие два дня они вышли из квартиры только один раз — купить елку, которую потом наряжали голыми.

До рождения детей темперамент Говарда не напрягал Джен. Она привыкла к тому, что он накидывается на официанта, если с его заказом что-то не так. И ее даже забавляло, как он опускает стекло в машине и выкрикивает ругательства вслед подрезавшему его водителю. Она сочувственно подмигивала официанту или клала руку на плечо Говарда в машине и говорила: «Говард! Тише». И, как правило, тот затихал.

Но после появления детей Говард стал вспыхивать от малейшей искры. Теперь он работал еще больше и спал еще меньше. Их личная жизнь ужалась до «разок в две недели», потому что у Джен не было на нее сил. И Говарду никак не удавалось постичь важнейшую особенность детской природы — а именно, что они не умеют от рождения предугадывать его желания и подстраиваться под его настроение.

«Говард хороший отец, — сказала нам Джен. — Он любит сыновей. Он научил их плавать. И говорить «пожалуйста» и «спасибо» и звонить бабушке раз в неделю. Во многом он терпеливее, чем я. Но у него также есть эта безумная, темная сторона, которая то и дело дает о себе знать».

По меньшей мере раз в неделю Говард устраивал вечерний концерт. Он входил в дом — взвинченный после забитой пробками дороги, раздраженный от недосыпа, голодный и злой из-за трудностей на работе — и начинал громко возмущаться по поводу невыкинутого мусора, не убранных с дорожки у гаража велосипедов и горы «этих чертовых игрушек» на полу.

«Неужели так сложно играть только в одной комнате?! — спрашивал он у всех, кто находился в пределах слышимости, — как правило, это были разбежавшиеся по углам жена, дети и два кота. — Зачем было покупать контейнеры для игрушек, если они все равно никому не нужны?»

Проблема: расхождение между горячей и холодной эмпатией

Угомонившись, выпив бокал вина и подумав о том, что он опять испортил всем вечер, Говард каждый раз зарекался: завтра никаких скандалов.

Но наступало завтра, и он опять спускал всех собак.

Как и все, кому доводилось делать межвременной выбор, Говард знал, что принятое сейчас решение будет иметь последствия в будущем. Он знал, что его выбор в пользу уравновешенного поведения принесет пользу и жене, и детям, не говоря уж о нем самом (нервные мужчины ведь умирают раньше своих сверстников? Где-то он об этом вроде читал…). Уравнения у него получались элементарные:

• Хороший папа = Дети любят меня и растут адекватными членами общества.

Плохой папа = Дети ненавидят меня и растут потенциальными серийными убийцами.

• Хороший муж = Довольная жена и, может быть, даже налаженный секс.

Плохой муж = Развод и перспектива превратиться в одинокого старого извращенца, который пялится на девушек, сидя на лавочке в парке.

Проблема заключалась в том, что Говард принимал решение обуздать свой нрав уже после очередной сцены — то есть тогда, когда он уже поужинал, выпил вина и подобрел. Иначе говоря, в «холодном» эмоциональном состоянии. Как помните, в такие моменты все мы способны рассуждать спокойно и здраво. Кроме того, в эти моменты мы каким-то чудесным образом забываем, как вели себя в «горячем» состоянии. Поэтому «холодному» Говарду казалось, что ему ничего не стоит быть таким же «холодным» в любой другой вечер, и он убеждал себя, что легко оставит вспышки ярости в прошлом.

Джен говорила мужу, что его характер портит нервную систему всей семье. И каждый раз сетовала, что, стоит ему переступить порог в таком наэлектризованном состоянии, «у детей волосы дыбом встают».

Он обещал взять себя в руки, и они начинали придумывать способы, как это сделать.

— Что, если ты будешь пораньше уходить с работы и заниматься в тренажерном зале? — предлагала Джен. — Сжигал бы с калориями и свой негатив.

— Тогда я буду добираться домой к ночи, — отвечал Говард.

— Может, купить диски с музыкой для медитаций и слушать в машине? — предлагала Джен.

— Ты так плохо меня знаешь? — отвечал Говард.

— Попытайся досчитать до двадцати и только потом заходить в дом, — предлагала Джен.

— Давай я досчитаю до двадцати и мы займемся сексом? — отвечал Говард. Он был готов поднимать эту тему под любым предлогом.

— Ой, я так устала, — говорила Джен, отталкивая мужа. — Знаешь, сколько сил я потратила на то, чтобы успокоить детей после твоего налета пикирующего бомбардировщика?

— Я понимаю, прости, я больше не буду.

И так из раза в раз. Перейдя из «горячего» состояния в «холодное», Говард был уверен, что в следующий раз, когда он вернется с работы на нервах, он сможет остаться адекватным человеком. Он знал, что у него непростой характер, но был убежден, что может с собой справиться. Ведь сейчас он держит себя под контролем!

Но вновь и вновь по дороге из офиса домой его что-то выводило из себя, и он опять перерождался в монстра. «Горячий» Говард врывался в дом, и все, что было запланировано спокойным, уравновешенным, собранным Говардом, летело ко всем чертям. Как и Элис из предыдущего примера, Говард не мог придерживаться своего плана. И ему в помощь требовалось что-то куда существенней дисков с умиротворяющей музыкой.