— Но от него же несло перегаром! — с негодованием выдала она последний аргумент.

— Никто не идеален. И смею тебе напомнить наше первое января. Думаю, от нас обеих несло поутру перегаром, как от роты заправских алкоголиков. Кстати, что ты думаешь про исчезновение нашего зама? — Мне уже порядком надело обсуждать незадачливого прораба, и я решила переключить Женькино внимание на другой вопрос.

— Вообще-то ничего, — призналась она.

— А я думаю, что ему стало плохо на улице. Как тогда ночью в арке. Вдруг он грохнулся на асфальт посреди улицы, и случайные прохожие, как и мы тогда, приняли его за покойника. Представляешь?! Его ведь могли в морг отправить!

— Могли, наверное.

— Но тогда его нужно срочно спасать! Вдруг его заперли в морозилке? Давай обзвоним городские морги!

— Ага. Только что им скажешь? «Простите, к вам живой труп случайно не привозили? Имейте в виду, он наш». Так?

— Да ну тебя, Женька!

— А ты не нукай! Нам этот Глеб Николаевич не кум, не сват и не брат. Так какого дьявола мы должны искать его по моргам? Пусть его родственники этим занимаются или, на худой конец, наш директор.

— Пожалуй, ты права, нам не стоит встревать. Но мне лично все равно интересно, что за коммерцию наши начальники тут развели?

— Сложно сказать. Но, похоже, это что-то не очень законное. Может, наркотики?

— Скажешь тоже! Это какие же партии-то должны быть, чтобы выносить их каждый день саквояжами. — Мне припомнился толстяк, зацепивший меня за коленку, а сегодня устраивавший разборки с директором.

В этот момент в ресторан ворвался маломерный охранник Сеня, огласив пустынное пространство зала зычными возгласами:

— Измена! Измена!!!

Мы с Женькой перепуганно уставились на него.

— Ты чего?

— Ничего, — радостно сообщил он, — анекдот знаете? Лопает Мальчиш-Плохиш осетров с ананасами, а вокруг носится с красным флагом Мальчиш-Кибальчиш и орет как резаный: «Измена! Измена!» Мальчиш-Плохиш продолжает обжираться и думает: «Странная штука травка — кого на хавчик пробивает, кого на измену». Смешно, правда? Чего вы тут с такими постными лицами сидите?

— Лица как лица, — недовольно проворчала я. — А ты, между прочим, каждый день на работу опаздываешь. И теперь нам анекдотами зубы заговариваешь.

— Ничего я не заговариваю, — обиделся Сеня. — И опаздываю я ведь не сильно. Просто у меня мопед на ладан дышит. Вот денег подкоплю и новый себе куплю. Буду ездить с ветерком и на полчаса раньше на дежурство заступать.

Я еще немного пожурила Сеню для профилактики, и мы отчалили домой.

На следующий день первыми, кого мы встретили возле входа еще не открывшегося ресторана, были толстяк с саквояжем и Хозяин жизни со своим «Ролексом». С такими физиономиями, будто только что объявили Армагеддон. Они о чем-то шушукались и нервно курили. Мы живенько прошмыгнули мимо них и с головой окунулись в легкую суматоху, сопровождающую начало рабочего дня.

Вскоре после открытия, когда оба постоянных клиента попивали кофе, то и дело мусоля в руках мобильные телефоны, я забеспокоилась и, заглянув на кухню, спросила:

— Ребятки, а что с начальством? Кто-нибудь знает, будет ли хоть кто-то из них сегодня?

— Без понятия, — честно признался шеф-повар, — за всю мою бытность, а я здесь работаю почти с самого открытия, либо директор, либо его заместитель всегда приходили к открытию. Лучше бы им позвонить.

— А номера их телефонов имеются?

— Конечно.

Он достал записную книжку и продиктовал мобильные и домашние телефоны руководства. Устроившись в кабинете главного шефа — в конце концов, он сам оставил мне вчера ключи, — я принялась звонить, но результаты были малоутешительны: ни домашние, ни мобильные телефоны не отвечали. Как можно быть такими безответственными?

Неожиданно дверь кабинета без стука распахнулась.

— А, это ты… — разочарованно протянул Хозяин жизни, не ожидавший застать меня в кресле директора. — Ты чего тут делаешь?

— Пытаюсь дозвониться до Павла Давидовича и Глеба Николаевича.

— И как?

— И никак. Телефоны не отвечают.

— Где они могут быть?

— Мне неизвестно, — ответила я чистую правду, а он неожиданно взвился:

— Как это, твою мать, неизвестно! Вы тут что, поодурели все! Да я ж… Да мы ж… от вашей гребаной конторы ни одного кирпича не останется. Ты мне типа… своего Гросса из-под земли нароешь! Ясно?!

— Не ясно! — стараясь соблюдать спокойствие, отозвалась я. — И нечего на меня кричать! Мне известно меньше вашего. Я вообще не знаю, что нам делать без начальства.