Всё это, конечно, не могло не влиять отрицательно на суждения руководителей нашего сухопутного Генерального штаба об операциях флота против Босфора.

Между тем весь личный состав флота и такие его выдающиеся знатоки Босфорского вопроса, как адмирал Канин и Коськов, считали прорыв нашего Черноморского флота через Босфор к Константинополю при условии, конечно, внезапности, вполне осуществимым.

Это мнение нас, моряков, обосновывалось на точно нам известной полной запущенности и совершенной устарелости Босфорских укреплений и на уменьшении боеспособности немецких крейсеров, о чем уже было сказано выше.

При этом, отдавая себе ясный отчет о решающем влиянии на исход войны обеспечения наших сообщений через проливы, мы, моряки, считали целесообразным пожертвовать для решения этого вопроса даже большей частью Черноморского флота, ибо останься после прорыва и уничтожения «Гебена» и «Бреслау» хоть один наш боеспособный большой корабль-броненосец или даже крейсер — он бы, атакой незащищенных с тыла Дарданелльских укреплений, легко их уничтожил и открыл бы этим доступ к Константинополю через Дарданеллы английскому и французскому флоту, чем не только был бы решен вопрос о нашей связи с внешним миром, но Турция и Болгария были бы удержаны от выступления против нас.

Лучшим доказательством выполнимости операции прорыва, помимо нескольких исторических примеров успешных операций этого рода, произведенных при значительно более трудных условиях, чем были бы условия прорыва Босфора в начале войны, служит то обстоятельство, что разрешение на эту операцию испрашивал командующий Черноморским флотом адмирал Эбергард, который в оперативном руководстве Черноморским флотом проявил в дальнейшем ходе войны такую осторожность и осмотрительность, которая привела к необходимости его замены в 1916 г. более решительным и энергичным адмиралом А.В. Колчаком.

23 октября, почти через три месяца после начала 1-й мировой войны, отдельные суда турецкого флота во главе с крейсерами «Гебеном» и «Бреслау», перешедшими со своими немецкими командами под турецкий флаг, внезапно, без объявления войны, бомбардировали города нашего Черноморского побережья, и таким образом начались военные действия на Черном море.

В течение весны 1915 г. крейсера «Гебен» и «Бреслау» неоднократно предпринимали внезапные набеги на разные точки нашего побережья и каждый раз безнаказанно возвращались в свою базу на Босфоре, ибо в составе нашего Черноморского флота не было судов с достаточной скоростью хода, чтобы их настичь.

Хотя эти набеги не могли иметь решительно никакого влияния на исход войны на Черном море и их действия ограничивались лишь незначительными разрушениями разных сооружений по побережью, однако они весьма нервировали войска правого фланга Кавказского фронта, опиравшихся на побережье Черного моря, и затрудняли снабжение морем этих войск.

Отсюда пошли в Ставку нарекания и жалобы на бездеятельность флота, каковые вызвали сильный гнев великого князя, принявший, как мы уже знаем, чрезвычайно резкие формы.

Но так как крейсера противника обладали почти двойным превосходством в скорости хода, Черноморский флот при всём желании ничего не мог непосредственно против них предпринять; эти их набеги возможно было пресечь в корне лишь тесной блокадой Босфора, где находилась их база, или еще лучше завладением самим Босфором.

Однако для такой блокады Босфора мы не располагали вблизи него подходящей оперативной базой. Севастополь был слишком далек, а о захвате Босфора одними силами нашего флота не могло быть больше и речи: за три месяца, истекшие после начала войны, немцы привели в порядок укрепления Босфора и восстановили боеспособность своих крейсеров, так что прорыв Босфора стал немыслим, а для его захвата потребовалась бы десантная операция с участием достаточного количества войск, которые должны были овладеть Босфорскими укреплениями.

В течение 1915 г. Черноморский флот неоднократно выходил в море с целью поимки немецких крейсеров, ни разу, однако, не увенчавшейся успехом, или с целью нападения на турецкое побережье, в частности на угольные копи в Зангулдаке, откуда снабжался углем турецкий флот и Константинополь.

Начиная с февраля месяца 1915 г. английский флот предпринял несколько попыток прорваться к Константинополю через Дарданеллы.

Попытки эти, не увенчавшиеся успехом лишь благодаря отсутствию выдержки характера английского командования и сделанного им ряда грубейших военных ошибок, носят в истории 1-й мировой войны общее название — Дарданелльской операции.

Официальная английская история утверждает, что единственной целью этой операции было принудить Турцию к капитуляции, а это, конечно, должно было иметь решающее влияние на продолжительность и исход войны.

Однако некоторые до сих пор никак не объяснимые и даже «темные» обстоятельства, сопровождавшие подготовку и исполнение этой операции, а также достоверные о том показания некоторых ее участников невольно заставляют предположить, что, кроме этой официальной цели, была еще и иная, тщательно до сих пор скрываемая англичанами цель, которая вытекала из основ английской политики по отношению к России.