Лифт остановился на третьем этаже, и они прошли вдоль широкого коридора, освещавшегося невидимыми глазу светильниками, которые бросали холодный голубоватый свет на стены и потолок. Мистра постояла какое-то мгновение у двери из прозрачных стеклянных пластин. Стивенс увидел через эту дверь вторую, непрозрачную, которая, казалось, была сделана из металла. Ее ключ скользнул в почти невидимую замочную скважину наружной двери. Она открылась с каким-то хрипящим звуком.

Она вошла внутрь, Стивенс последовал за ней. Она подождала, пока входная дверь не закроется за ним, потом отперла внутреннюю дверь, которая выходила в коридор, где был необычно высокий потолок — около пяти метров, как прикинул Стивенс.

И в комнате, в которую они вошли, потолки были такие же. Стивенс увидел, что Мистра бросила свое боа и сумочку на стул и направилась, видимо, к встроенному бару.

Стивенс достал свой «намбу».

— Думаю, мне лучше осмотреть квартиру.

— Нет необходимости, — сказала Мистра, не поворачиваясь. — Здесь мы в безопасности.

Ее уверенность не убедила его. Он быстро прошел по коридору, который вел в спальни, каждая со своей ванной. Лестница в конце холла вела к запертой двери. Стивенса поразило, что дверь была металлическая и выглядела очень тяжелой.

Он вернулся в гостиную и прошел во второй коридор, который, похоже, был музыкальным холлом. В стеклянных шкафах от пола до потолка стояли альбомы пластинок.

Но это была стена напротив двери. Справа располагалась видимо встроенная электронная аппаратура: проигрыватель, телевизор, радио и еще, как он определил почти сразу, радиопередатчик. Он покачал головой, повернулся и увидел у стены слева книжные шкафы.

Там стояло много книг, а ему было очень интересно узнать, что Мистра любит читать. Первые полки, с этой точки зрения, его любопытство не удовлетворили. Это были научно-технические книги, как он понял, сотни книг.

Он быстро двигался вдоль полок и подошел к тем, на которых были книги по истории, половина из них на испанском. Он прочел заголовки: «История испанской цивилизации в Америке», «Попул Ву», «Испанское влияние в старой Мексике», «Возникновение Альмиранта», «Танекила Смелый», «История Большого дома».

Звон бокалов, донесшийся из гостиной, положил конец его исследованиям. Звук напомнил ему, что красивую женщину нельзя надолго оставлять одну, если только ее интерес не обращен в другую сторону — к другим мужчинам. Она стояла у бара, доставая бутылки.

Когда он вошел, она спросила:

— Сначала любовь или выпивка?

Стивенса поразило такое прямое приглашение. Он произнес дрожащим голосом:

— Вы у меня опять в долгу?

— Понятно, — беззаботно обронила она, — этот ликер вас в данный момент не привлекает. — Она вышла из-за стойки бара. — Пусть будет так. Но я надеюсь, вы проведете Рождество со мной и мы сможем выпить попозже. — Она взяла его за руку и потянула за собой. — Моя спальня вон там.

Когда они уже лежали в объятиях друг друга, она прошептала:

— Помни, что все мои раны уже залечены. Со мной не нужно обращаться, как с корзинкой с яйцами, которые могут разбиться.

Стивенс почувствовал раздражение.

— Ты не можешь быть просто женщиной, вместо того, чтобы давать указания? Я уверен, ты понимаешь, что с тобой обращаются как надо.

Она помолчала, а потом сказала:

— Ты в этом деле знаток. У тебя наверняка богатый опыт.

— Не такой уж богатый, как бы хотелось, — сказал Стивенс. — Я рад, что ты встретилась на моем пути.

— Надеюсь, ты не разочаруешься.

Она сказала это таким необычным тоном, настолько серьезно, что он подумал: «Она позволила мне любить себя, потому что ей очень нужно, чтобы я был рядом». Для него эта мысль была, собственно, не новой, но сейчас она показалась ему более реальной, чем раньше. Он вдруг обнаружил, что думает о том, правильно ли она его оценила. Помог ли бы он ей сегодня, если бы не было той предыдущей ночи и ожидания, что его возможно снова пронзит эта столь желанная молния. Как было приятно сознавать, что ему не пришлось делать этот печальный выбор!

Позже она сказала:

— Не одевайся. Накинь только этот халат.

Сама она скользнула в светло-голубой пеньюар, который больше обнажал ее тело, чем скрывал. Она вернулась к бару и, когда наливала какую-то темно-коричневую выпивку в стаканы, спросила:

— Ты хочешь сказать мне, что ни одна женщина в Альмиранте еще не открыла тебя и ты безраздельно мой?

Это не совсем соответствовало действительности, но было верным для настоящего момента. Была одна замужня женщина, которая ушла от мужа и оставила детей, когда узнала, что у мужа есть любовница. Она стала увлечением Стивенса вскоре после того, как он приехал в Альмирант. Она тщательно скрывала их отношения и даже в постели безостановочно говорила о своей семье. За две недели до Рождества она со слезами на глазах сообщила Стивенсу, что муж просит ее вернуться домой и что она уже не может больше переносить разлуку с детьми. И опрометью бросилась к ним. У него было ощущение, что за месяцы их связи она так и не успела воспринять его как любовника.