Шрифт:
«Мы никогда не могли понять, почему люди так жадно добивались какого-либо объяснения Бородинского сражения. Одни недоумевали, почему Кутузов отошел, раз он был победителем, другие — почему Наполеон не разгромил полностью русских».
Отступление русской армии
27 августа (8 сентября) 1812 года, в шесть часов утра, русская армия снялась с позиций и начала отступление.
Адъютант генерала Дессэ Феликс Жиро де л’Эн:
«Генерал Кутузов мог спокойно отступить, увозя с собой все орудия, экипажи и походные госпитали, оставляя только убитых и тех из раненых, которые пали на занятой нами территории, отбитой у него».
Генерал А. П. Ермолов:
«Армия наша провела ночь на поле сражения и с началом дня отступила за Можайск».
Многие в русской армии были крайне недовольны приказом отступать.
Генерал М. Б. Барклай-де-Толли:
«В полночь я получил предписание, по коему обеим армиям следовало отступать за Можайск. Я намеревался ехать к князю, дабы упросить его к перемене сего повеления, но меня уведомили, что генерал Дохтуров уже выступил. Итак, мне осталось только повиноваться с сердцем, стесненным горестью».
Барклай был уверен в том, что сражение будет возобновлено. Были уверены в этом и многие другие.
Адъютант Барклая В. И. Левенштерн:
«С наступлением ночи Кутузов удалился с поля битвы и пригласил к себе Барклая. Последний, с той заботливостью, с какой он относился к окружающим, когда его внимание не было поглощено серьезными соображениями, приказал мне пойти почиститься и переодеться. Во время сражения он не обращал никакого внимания на то, кого убивали или ранили возле него. Он был всегда спокоен и невозмутим.
Быть может, Барклай не был выдающимся стратегом, но не подлежит сомнению, что он был прекраснейшим боевым генералом. Кутузов это знал, поэтому он предоставлял ему полную свободу действий.
Мы были уверены, что сражение возобновится на следующий день; каждый из нас растянулся на соломе, вполне убежденный в том, и каждый хотел подкрепиться к завтрашнему дню. Поэтому велико было наше удивление, когда на рассвете было отдано приказание отступать».
Наполеон заметил отступление русских только в десять часов, когда на поле сражения остался только арьергард атамана М. И. Платова. Впрочем, и он надолго не задержался.
Генерал А. П. Ермолов:
«Платов с донским войском некоторое время оставался на месте и последовал за армией. Он мог бы остаться и гораздо долее, но никто более казаков не рассуждает об опасности, и едва ли кто видит ее с большим ужасом…»
По одной версии, французская кавалерия начала преследование русской армии.
Адъютант Барклая В. И. Левенштерн:
«Отступление было совершено в порядке, без малейшей торопливости; неприятельская кавалерия начала преследовать нас только в десять часов утра; но преследовала настолько вяло, что мы останавливались везде, где считали это нужным».
По другой версии, французы не стали преследовать русских.
Генерал А. П. Ермолов:
«Утомленный неприятель, а паче удивленный стройностью отступления, не осмелился преследовать».
Что же произошло? И почему было принято решение об отступлении?
Генерал М. Б. Барклай-де-Толли:
«Причина, побудившая к сему отступлению, еще поныне от меня сокрыта завесою тайны».
На самом деле, как уже говорилось, многие в русской армии горели желанием продолжить сражение.
Генерал А. П. Ермолов:
«Победа пребыла обеим из противоборствующих сторон непреклонною. Неприятель мог достигнуть ее превосходством знатных сил, россияне остались непобежденными отчаянным сопротивлением, объявшим ужасом их врагов».
Были даже отданы распоряжения по подготовке продолжения кровопролития.
Генерал М. Б. Барклай-де-Толли:
«Я предписал приготовления к построению редута на высоте при деревне Горки; 2000 человек ополчения были на сие употреблены. Я донес обо всех сих мерах князю Кутузову, он объявил мне свою благодарность, все одобрил и уведомил меня, что приедет в мой лагерь для ожидания рассвета и возобновления сражения.
Вскоре потом объявлен также письменный приказ, одобряющий все мои распоряжения. Я предписал сделать рекогносцировку, дабы узнать, занимает ли неприятель высоту центра: на оной найдены только рассеянные команды, занимающиеся своим отступлением. Вследствие сего предписал я генералу Милорадовичу занять сию высоту на рассвете несколькими батальонами и одной батареей. Все утешались одержанной победой и с нетерпением ожидали следующего утра».
И все же поутру, когда стали более или менее ясны итоги предыдущего дня, решимости русских несколько поубавилось.