— Пожалуйста, — молю я. — Я хочу домой.

— Давай для начала подумаем, как тебе вернуться в Англию, — спокойно говорит она. — Билет у тебя есть?

Да, мне кажется, что Уиллем брал билет в оба конца. Я роюсь в сумке и извлекаю паспорт. Аккуратно сложенный билет все еще там.

— Кажется, да, — с дрожью в голосе отвечаю я.

— Когда поезд?

Буквы и цифры расплываются перед глазами.

— Не понимаю.

— Смотри в левый верхний угол. В двадцатичетырехчасовом формате.

Вот оно.

— Тринадцать тридцать.

— Тринадцать тридцать, — у мисс Фоули, как всегда, уверенный голос, и это успокаивает. — Отлично. В половине второго. Сейчас чуть больше полудня, ты успеешь. До вокзала доберешься? Или до метро?

Я понятия не имею, где это все. И денег нет.

— Нет.

— А такси? На такси до Северного вокзала?

Я качаю головой. У меня нет денег в евро, чтобы заплатить. Я сообщаю об этом миссис Фоули. В ее молчании звучит осуждение. Как будто бы после того, что я уже сказала, она не стала относиться ко мне хуже, а вот приехать в Париж без денег? Она вздыхает.

— Я могу заказать тебе такси и оплатить сама, и тебя довезут до вокзала.

— Можете?

— Только скажи, где ты.

— Я не знаю, где я, — я реву. Вчера я совершенно не обращала внимания на то, куда ведет меня Уиллем. Я доверилась ему полностью.

— Эллисон! — Ее голос действует на меня как пощечина, как она и намеревалась. Я прекращаю выть. — Успокойся. Положи трубку, отойди и запиши улицы на ближайшем перекрестке.

Я лезу в сумку за ручкой, но не нахожу ее. Тогда я отхожу от телефона и запоминаю названия.

— Авеню Симон Боливар и рю де Лекер, — произношение я, конечно, уродую. — Перед аптекой.

Миссис Фоули повторяет за мной, а потом велит мне никуда не уходить, говорит, что машина приедет в течение получаса и что я должна позвонить ей, если она не появится. И что если я не позвоню, она будет считать, что я в половине второго села в поезд, и в два сорок пять встретит меня на вокзале Сент-Панкрас у края платформы. И что я не должна уходить с вокзала без нее.

Через пятнадцать минут подъезжает черный «Мерседес». Водитель поднимает табличку, и, увидев на ней свое имя — Эллисон Хили — я испытываю одновременно чувство облегчения и утраты. Лулу, взявшейся неизвестно откуда, теперь уже точно нет.

Я забираюсь на заднее сиденье, мы трогаемся, и оказывается, что ехать-то всего десять минут. Мисс Фоули попросила водителя зайти со мной в здание вокзала и показать мой поезд. Я иду за ним в оцепенении, и, только рухнув на сиденье, я вижу, что другие люди катят по проходу чемоданы, и понимаю, что мой остался в клубе. А там вся одежда и купленные в поездке сувениры. Но мне все равно. В Париже я потеряла нечто более ценное.

Я держусь до тоннеля. Но после Кале то ли из-за уединения темноты, то ли из-за воспоминаний о вчерашней поездке под каналом, я срываюсь и снова начинаю тихонько рыдать, слезы соленые и бесконечные, как воды моря, под которым лежит тоннель.

Мисс Фоули встречает меня на Сент-Панкрасе и ведет в кафе, усаживает за угловой столик и покупает чай, но он стоит и стынет. При встрече я рассказываю ей все: про неформальную постановку Шекспира в Стратфорде-на-Эйвоне, про то, как столкнулась с Уиллемом в поезде, как мы поехали в Париж, про этот идеальный день, про его таинственное утреннее исчезновение, которого я до сих пор не могу объяснить. И про то, как я в ужасе убежала.

Я готова к тому, что она будет меня ругать, за то, что я ее обманула, за то, что оказалась не такой уж хорошей девочкой, но она мне сочувствует.

— Ох, Эллисон, — говорит она.

— Я просто не понимаю, что могло с ним случиться. Я ждала, ждала по меньшей мере несколько часов, но мне было страшно. Я впала в панику. Не знаю, может, следовало еще подождать.

— Ты могла бы ждать до следующего Рождества, но не думаю, что в этом была бы хоть капля смысла, — отвечает мисс Фоули.

Я смотрю на нее. Смотрю с мольбой.

— Эллисон, он же актер. Актер. Они хуже всех.

— Вы думаете, что это все лишь игра? Не по правде? — я качаю головой. — Вчера все было по-настоящему. — Говорю я настойчиво, хотя уже и не знаю, кого именно я пытаюсь заставить в это поверить.

— Я бы сказала, что это было настоящим, но минутным, — говорит она, внимательно подбирая слова. — Но мужчины отличаются от женщин. Их эмоции непостоянны. А актеры вообще могут их как включить, так и выключить.

— Это было не представление, — повторяю я, но моя уверенность теряет запал.

— Ты с ним спала?

На миг я чувствую, будто он все еще во мне. Оттолкнув эту мысль, я смотрю на мисс Фоули и киваю.

— Значит, он получил то, чего хотел, — она говорит это сухо, но не зло. — Я не думаю, что этот парень хотел чего-то большего, чем однодневное приключение. В общем, именно это он тебе и предложил с самого начала.