— Это будет долго?

— До Киева-града и обратно год. А может, воины твои поплывут и дальше, до Византии.

— Две тысячи воинов… год, — шепчет конунг. — Что ж, князь, будем совет держать, приглашаю и тебя на этот совет.

Как только стемнело, в ущелье за Упсалой, которое выходит к бурному морю, в священной дубраве зажигается множество огней, зарождается песня, слышатся человеческие голоса.

Дорогой, которая вьется вдоль моря, к этому ущелью на колеснице, запряженной четверкой коней, окруженный гирдманами, едет с ярлами и лагманами [103] Олаф Скетконунг.

За первой колесницей едет вторая, в ней сидит князь Владимир, воеводы новгородские, они внимательно оглядываются по сторонам.

Горят факелы, их отблески разорванными ожерельями отражаются в пене прибоя, ржут встревоженные темнотой и огнями кони.

В священной дубраве, в храме, колонны которого подпирают железную крышу, все уже готово для тинга [104] и священной жертвы. Слуги покрыли коврами и расставили в храме перед высоким дубовым троном конунга скамьи, на которых сядут старшины; за скалами вздымается до неба высокое пламя огнища, оно освещает большие, высеченные из камня и дерева статуи богов Одина, Тора, Глера, Ниорда. На широкой площадке перед идолами в кругу, обнесенном камнями, стоят сверкающие медные чаши, лежат кропила из щетины, расхаживают дротты; еще дальше в темноте за загородкой пялятся своими большими глазами, топчутся кони, коровы, возбужденно хрюкают кабаны.

Раздаются протяжные звуки бил, все приглашенные пришли на тинг, ярлы и лагманы занимают свои места на скамьях, слуги становятся вокруг.

Олаф Скетконунг сидит на троне. Он слушает, как постепенно затихает шум, разговоры, — слышно только, как неподалеку внизу шумит море; на небосклоне между колоннами видны крупные красноватые звезды.

— Ярлы и лагманы! — начинает Олаф Скетконунг. — Я повелел ныне созвать тинг, чтобы посоветоваться с вами. К нам из Гардарика прибыл князь гольмгардский Вольдемар, он просит дать помощь, чтобы пойти северными реками на юг в Киев-град, покарать брата, который убил князя Олега, хочет отвоевать трон отца. Дадим мы еще помощь?

— Сколько нужно воинов? — поднимается со скамьи ярл Фулнер.

— Две тысячи.

— А какую награду даст князь Вольдемар? — раздаются голоса со всех сторон.

Начинается торг, который вскоре заканчивается успешно. Тогда старший гирдман наливает и подает с низким поклоном сперва конунгу, а затем князю Владимиру два рога с медом. Это не обычные роги, из которых пьют все, а брата-фулы: чтобы очистить налитый в них мед от земной лжи и смут, гирдман подает их конунгу и князю через разложенный на земле костер — огонь очищает все, он очистит и мед в рогах.

Конунг Свионии и князь Владимир выпивают до дна свои роги. Тем временем дротты [105] уже убили девять животных мужеска пола, как велит закон, собрали их кровь в медную чашу и теперь глаутейнами кропили воинов, а служки подавали им жареное мясо.

Поздняя ночь. В Упсале, в горах, на берегу — повсюду тишина, только море расходилось, беспокойные волны бьются и бьются о скалы, ворочая камни, словно жернова, стонут, ревут.

В углу большой светлицы Олафа Скетконунга под балдахином из темного бархата слуги уже приготовили пуховую постель, застелили ее чистыми простынями, покрыли светло-синим, затканным золотом одеялом.

Но конунг не спит. Он стоит у открытого окна, смотрит на решетку, перечеркнувшую звездное небо, слушает шум неспокойного моря, жадно ловит свежий воздух.

За конунгом пристально следит ярл Фулнер. [106] Его не зря назвали этим именем: правый глаз ярла прикрыт черной повязкой, нос напоминает клюв коршуна, верхние острые зубы — настоящие кабаньи клыки, у ярла большие, похожие на грибы, уши.

О чем думает Олаф Скетконунг? О, встреча с конунгом Гольгарда, речи на тинге, священная жертва и простертый над огнем кубок с вином — все это вызвало в нем целый рой мыслей.

Конунг думает о Свионии, Норвегии, Дании — трех землях, которые охватывают весь север за Варяжским морем. Это прекрасные земли, сам Олаф Скетконунг очень любит моря и горы, ущелья, заливы, леса.

Близки, родственны конунгу Олафу и соседние земли — Датская, Норвежская, конунг Дании свен Твескегг и конунг Норвегии Эрик — близкие родичи Олафа Скетконунга, Эрик и сейчас сватает его дочь Астриду.

Казалось бы, жить в мире и любви этим северным землям, велики в них одалы, [107] есть леса и реки, моря кишат морским зверем.

Но не сидится на родных землях свионам, норвегам, данам. Как и давние их предки, мечтают они о далеких походах, набегах на чужие города и земли, о золоте и серебре, которые можно оттуда привезти с собой.

И они уже избороздили все моря и океаны, варягов страшатся Париж и Рим, конунг Канут много лет заливает кровью Англию, король Эдгар за десятки тысяч фунтов покупал у него ежегодно мир, от великого отчаяния он даже умер, а сын его Этельред все равно платит дегенельд [108] Кануту.