— ТВОЕГО ребенка? — прошептала она, пока еще не утонула в этой волне и может говорить.

Никогда не осознавала, что любит Катюшку так сильно. Столько лет возилась с ней, как с куколкой, думала, что игралась…

— Прости, что вмешалась! — со слезами и гордостью рявкнула Наташа и ринулась в море.

Макс смотрел ей вслед, наблюдал, как она ловко и по-спортивному гребет с курсом на буёк, и вздыхал. Черт, случайно вырвалась эта мысль. Случайно! Катюшка сидела рядом, обмотавшись полотенцем и дрожа от холода, и непонимающими глазками смотрела на папу. Максим забрал у малышки полотенце.

— Давай, ты так быстрее согреешься: под солнцем. Косточки не закапывай, что ты делаешь, свинюшка?! Складывай их сюда, мы потом выбросим в мусорку, когда будем уходить.

Впрочем, обидеть Катю надолго невозможно. Наташа в этом же смысле гораздо надежнее… Наташа плыла быстро, словно стремясь сбежать от неприятных эмоций. Взгляд туманился от слез, и Наташа плыла «дельфином», чтобы смывать слезы в море. Интересно, если бы Катя была их общим ребенком, что бы он сказал? Неужели, так важно, кто родил, если уже столько лет Катя считает мамой Наташу? Девушка понимала, что Макс ничего не имел в виду этой фразой, но как больно эти слова ударили по сердцу! Все так относительно! Если бы, например, Женя, Наташина мама, сказала бы ей, что Катя — ребенок только Макса, Наташа бы даже не расстроилась. Но когда это говорит сам Макс…

Наташа вернулась на берег, устав и запыхавшись, плюхнулась ничком прямо на горячий песок недалеко от Макса и спрятала лицо в гнездышке рук. Игнорировала его изо всех сил и не желала прощать.

— Малыш, — подполз он к ней поближе, — не обижайся.

Вытянулся рядом с ней чуть ли не в обнимку и, не разбирая, где там в ее мокрых, пышных от соли волосах ушко, говорил тихонечко, чтобы даже Катя не слышала:

— Я же ничего плохого не имел в виду. Просто не надо меня переучивать, ты же не можешь понять, что я чувствую. Мои требования к Катьке — это не родительская вредность. Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь эту заботу, беспокойство…

— А когда они будут? — приподняла Наташа голову и зло глянула Максиму в лицо. — Так же «никогда», как и свадьба?

Мужчина скинул ей волосы со спинки и развязал лямочки лифчика — пусть спинка загорает.

— Вообще-то, это от тебя зависит, — сказал он ей спокойно. — Дети будут не раньше, чем свадьба, а свадьба — не раньше, чем ты вернешься жить в Сочи. В принципе, ты можешь бросить институт хоть сейчас. А можешь доучиться, и тогда. Выбирай. Я не против на тебе жениться. Но я не хочу просто поразвлекать тебя этим. Я женюсь для того, чтобы создать семью. Вот когда захочешь того же, чего и я, тогда и поговорим. И не подходи больше ко мне с этими беседами. Мы к этой теме вернемся только тогда, когда ты скажешь мне: «Макс, я бросила институт». Понятно?

Понятно, вздохнула Наташа.

— И надеюсь, — продолжал Макс, — если я не повышаю на тебя голос, то ты не решишь, что я говорю не серьезно. Ты же знаешь, я не люблю сто раз обсуждать одно и то же. А свадьбу мы обсуждали уже достаточно. Так что, пожалуйста, не заставляй меня ссориться с тобой из-за этого. Не поднимай больше эту тему.

Выбирай! Выбирать-то как раз и не хочется! Хочется и институт, и свадьбу. Да, ты прав, чтобы развлечься! И ты отлично знаешь, что сейчас я не откажусь от института…

Двадцать первого июня у Юрки родилась дочь. Макс как раз разделался со всеми школьными делами и ушел в отпуск. Юрка был в шоке: новый человек! Масенькие ладошки! Уже папу описать успела! Наташа с радостью посещала роддом вместе с Максом и Юрой. С радостью и надеждой: Максу тоже захочется еще одну кроху! Все разговоры с Юрой теперь сводились к одному и тому же: как Анечка замерзла этой ночью, как Анечка уже, кажется, улыбается, какие у Анечки глазки… Наташа бы не удивилась, если бы Юра услышал, что Анечка через пару дней после рождения уже сказала «Папа»!

Жанна приходила в себя после родов, и Наташа с удовольствием сама нянчила Анечку во время посещения. Наташа демонстрировала Максу свои природные навыки обращения с младенцами, и из-за Анечки дело иногда доходило чуть ли не до драки с Юрой! Взрослый мужик, тридцать пять лет! А ведет себя… Юра плакал. Увидев дочку в первый раз, Юра плакал. И робко смахивал слезинки каждый раз, беря ее на руки. Андрей тоже приходил однажды — и по своей привычке ехидничал. На него никто не обижался. Все были счастливы.

Наташино счастье омрачало только то, что на открытии клуба будет и ее отец. Не могла его простить за те злополучные подглядывания. Старалась, но не могла.

— Может быть, тебе стоит поговорить с ним откровенно? — спрашивал Максим, хотя ему и самому после того не хочется с Алексеем разговаривать.

— Поговорить?! — восклицала Наташа. — Да я как вспомню, меня в дрожь кидает! А ты предлагаешь поговорить!

— Ну, тогда терпи! — вздыхал Максим. — И надеюсь, на качестве твоей работы это не отразится.