— Тебя не раз я вызывал — ты отклонялся, — усмехнулся Рикардо, — Скажи-ка честно — был не в голосе? Боялся?

— Тебя? Помилуй Боги — разве можно? Боится ли сапожника художник? Иль подмастерья — умудренный мастер? Все времени не находилось, уж поверь, на мелочи такие, но теперь…

Что «теперь» слушатели так и не узнали — потому что с гулом, сравнимым разве что с приливной волной, в залу ворвалась толпа молодых людей, с факелами, мечами и табуретками наперевес; от них разило вином так, будто они в нем купались. Таллиесин умолк и раздраженно повернулся к источнику шума.

— Братья музыканты! — раздался дружный вопль от дверей.

— Сыны Сореля! — понесся ответный рев, и, как последний, самый сильный, девятый вал, наполненный дружелюбием и чувством собутыльного братства, крик: — Налива-а-ай!

Гринер за малым не был смят бардами, ринувшимися в объятия друзей, краем уха услышал веселый возглас рыжего Рикардо: "Тебе повезло, Талли!", и тут его толкнули, да так, что пришлось схватиться за первое, что попалось под руку — скатерть. Юноша упал, утянув за собой большую часть съестного со стола, и быстренько стал отползать к стене, лавируя меж ног в ярко красных и зеленых замшевых сапогах. Послышались крики, все больше возмущенные, Гринер уловил слова «стража», "отломили", "вместе покажем" и почему-то «мать». Джона из виду он потерял, впрочем, как и Талли; вжавшись в гобелен, изображающий легкомысленно танцующую девицу, юноша стал тихонько, мелкими шажочками, продвигаться к окну — чтобы спокойно слезть вниз (пробиться сквозь галдящую и размахивающую кулаками толпу на выходе было практически невозможно) и под шумок смыться.

Тео неслась по улице, как вихрь; рядом с ней бежал Дерек.

— Забе… в "Гузку…"…мечи? — проглатывая часть слов, предложил маг, не сбавляя скорости.

— Долго… да и… не помогут… — ответила Тео. — …певаем?

— …оде.

"Надо было дождаться, пока они все выйдут оттуда…", — тоскливо подумал Гринер, провожая глазами толпу, выросшую вдвое, и двигавшуюся с факелами от Ассамблеи в сторону центра города, — "…а потом спокойно уйти через дверь".

Но было уже поздно.

Он уже висел снаружи, зацепившись руками за подоконник, на высоте третьего этажа.

Гринер проклял мясо и сыр, свиные ребрышки и рябчиков, яблоки и хлеб с поджаристой корочкой, паштет и два бокала вина — ибо именно они сейчас лежали в желудке и тянули его вниз. Руки одеревенели, ноги налились свинцом… В глазах стали вспыхивать цветные пятна, и юноша попытался вспомнить, не было ли под окном каких-нибудь смягчающих обстоятельств. Кустов, клумбы, в конце концов… Повернуть голову и посмотреть уже не было сил, а полагаться на свою память он боялся, тем более что и вспоминалась то выхваченная краем глаза широкая гравиевая дорожка.

"Прощай, жизнь", — подумал было Гринер, и попытался разжать пальцы, но не тут то было. Их то ли свело судорогой, то ли еще что — но они отказались ему повиноваться. "Так и помру тут…" — мрачно решил он и прикрыл глаза.

— И долго ты уже висишь? — поинтересовались снизу, и Гринер с невыразимым облегчением (таким, что чуть не расплакался), узнал голос своей наставницы.

— Снимите меня отсюда! — заверещал он.

— Сейчас… отпусти подоконник. Все будет нормально, отпусти.

— Не могу! Меня руки не слушаются!

— Зачем так орать… — послышался второй голос, и Гринер понял, что парочка магов явилась в полном составе. — Тей, кинь в него булыжником, он и отвалится…

— Нет! — испугался Гринер и сам не заметил, как разжал пальцы… и вместо того, чтобы шумно рухнуть на твердую дорожку, был как бы подхвачен чем-то невидимым и аккуратно спущен вниз. Но ноги отказались его держать: он со стоном опустился на землю. Маги склонились над ним.

— Чего это он? — спросил Дерек, разглядывая юношу, — Разодет-то как… А ты боялась — "его испортят, напоят, совратят, научат плохому…"

— Сейчас очухается, — пообещала Тео, — а не очухается, так пропустит свой первый урок в качестве ученика мага.

— Урок? — простонал Гринер. — Я очень хочу урок… только вот… я столько съел, и еще это окно…

Тео цыкнула на него: "Молчи!", присела рядом на корточки; достала из-за пазухи маленький пузырек, и, открутив пробку, влила часть его содержимого Гринеру в рот.

— Лучше отойти… — посоветовала она Дереку, и, взяв его под локоть, отвела шагов на пять. — У тебя трубка с собой? Ну, так доставай… — услышал Гринер. — Табак у меня. Минуты две он проваляется, так что…

Некоторое время Гринер и впрямь «валялся», не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Один только нос не отказал ему в службе — до него долетал запах дорогого табака, — да уши, почти целиком донесшие разговор магов.

— Не успели спросить капитана… Жаль. Можно было бы примерно составить последовательность и циклы этой гадости… — сказала Тео.

— Да какая разница, сколько людей и за какие сроки, пойдем сегодня, не то завтра будут еще трупы.

— Уверен? Надо хорошо продумать… опасно.