Шрифт:
Он въехал в город, когда солнце уже садилось.
– Я должен поймать тебя за руку, кем бы ты ни был, – прошептал Всеслав. – Мужчиной, женщиной или ребенком. Иначе я ничего не смогу доказать. К счастью, мне не придется сражаться со слабым противником. Это будет достойный поединок.
По дороге он связался с майором, спросил, нет ли новостей по делу об убийстве Стеллы Треусовой.
– Какое убийство? – притворно удивился тот. – Что ты выдумал? Улик никаких, мотива тоже. Из ресторана Стелла уехала живой, остатки еды и напитков обслуга убрала, всю посуду вымыли. По словам людей из ее ближайшего окружения, транквилизаторы дамочка принимала регулярно, и клофелин тоже могла сама выпить – этот препарат понижает давление. Не рассчитала! Типичный случай передозировки лекарств.
– А если нет? У потерпевшей в сумочке или в домашней аптечке обнаружили таблетки клофелина?
– В сумочке нет, а вообще дома валялась полупустая упаковка клофелина. Сын подтвердил, что у мамы прыгало давление, лечащий врач тоже. Адвокаты разобьют доводы обвинения, которые базируются на смутных предположениях, в пух и прах!
– По-твоему, Стелла умерла из-за собственной неосторожности?
– Ей не повезло, – рассердился майор. – Не надо было мешать спиртное с лекарствами!
– Вот так, да?
– Сам посуди, зачем ребятам вешать на отдел заведомый «глухарь»? – ушел от ответа бывший сослуживец. – У них серьезной работы по горло.
Славка его понимал, как понимал и недоказуемость того, что Стелле кто-то помог уйти из жизни. Майор прав – «смутные предположения» ни к чему следствие не приведут. Поди, разберись, когда она выпила последнюю таблетку? Может, уже дома… проснулась, встала и…
– Хитро! – пробормотал сыщик, обрывая мысль. – Ловко!
На улицах уже зажглись фонари, когда он подъехал к дому. Ева встретила его встревоженная.
– Лика несколько раз звонила, – сердито сказала Ева.
– Что случилось?
Сыщик устал, ему хотелось принять горячий душ и поесть. Пусть события разворачиваются завтра, а сейчас…
– Объявился ее отец! – выпалила Ева, лишая его надежды на домашний ужин, мягкий диван и вечернее обсуждение обстоятельств дела.
– Ты хотела сказать – отчим?
– Да нет же. Родной отец!
ГЛАВА 27
Лика, едва дыша от волнения, вышла из подъезда. Темноту прорезывали полосы света, падающего из окон, в их желтых отблесках, как на глянцевой книжной иллюстрации, виднелась то ли тележка, то ли коляска на двух высоких колесах и замерший рядом человек в круглой китайской шляпе. Он стоял спиной к дому, будто ждал кого-то.
Лика насторожилась и замедлила шаг. Человек обернулся… промолвил что-то непонятное, вероятно, по-китайски, и двинулся вперед. «Рикша… – догадалась она, – присланный за мной».
Ее не удивил рикша на улице Москвы, потому что, возбужденная предстоящей встречей, испуганная, она была не в состоянии удивляться. Не помня себя, Лика с помощью китайца забралась в лакированную коляску, уселась… и он, ловко подхватив оглобли, пригнувшись, покатил ее куда-то в таинственную тьму. Она смотрела на его торс, обмотанный матерчатым поясом, на косичку, висящую из-под шляпы, которая болталась из стороны в сторону, и думала, что это сон.
Рикша тащил тележку, выбирая неосвещенные переулки – отчасти, чтобы быстрее добраться до нужного места, отчасти, чтобы не шокировать прохожих. Люди все же попадались навстречу, шарахались кто куда, с недоумением провожали странную тележку взглядами. Чего только не увидишь нынче на городских улицах?! Колеса тарахтели по тротуару, Лика вцепилась в гладкие борта, замирая от ужаса и нетерпения. Китаец не оглядывался, он торопился доставить пассажирку по назначению.
Лика, разумеется, ни разу в жизни не видела наяву ни одного рикши, но в этом она была похожа на всех остальных москвичей. Правда, она много читала, не имея других занятий, и полученное из книг представление позволило ей догадаться, что хмуро-невозмутимый китаец в темной одежде и круглой шляпе с плоскими полями, который катил тележку, – рикша. Откуда он взялся в этом вовсе не азиатском городе?
«Неужели мой родной отец жив? – думала Лика. – Если бы я узнала об этом раньше?! Он сам придет на встречу или…» У нее не хватало сил на рассуждения, и она просто доверилась ходу событий. Холодный апрельский вечер жег ей щеки, а внутреннее возбуждение согревало кровь. Китаец остановился у ярко освещенного здания с крышей, по загнутым краям которой бегали красные огоньки. Лика хотела расплатиться, но рикша, бормоча что-то на своем языке, отказался от денег.
– Карточка… – с сильным акцентом произнес он, протягивая ей плотный красный конверт.
Пока Лика достала из конверта сложенную вдвое открытку с изображением дракона, раскрыла ее, увидела нарисованный тушью и кисточкой иероглиф… рикша исчез. Подняв в недоумении глаза, она не увидела ни китайца, ни колясочки.
– Эй… – робко произнесла она в расцвеченную красными огнями темноту. – Вы где?
По ступенькам здания к ней спустился молодой человек, тоже азиатского типа, худощавый, одетый в черный костюм и белую рубашку с галстуком, предложил следовать за ним.