— За все хорошее, — подмигивает она и ждет.

Вздохнув, я все-таки подношу фужер к губам и немного отпиваю. Вино очень приятное. Я делаю еще один глоток, и хозяйка слегка надавливает на хрустальный кружок в окончании тонкой ножки, вынуждая меня допить все до капли. Потом забирает уже пустой фужер, ставит на столик и возвращается ко мне. Садится рядом и молча смотрит. Я невольно краснею, а потом жар разливается по телу. Кристина смеется.

— Коварное вино, очень коварное.

Я изумленно смотрю на свою хозяйку и начинаю неожиданно улыбаться.

— У тебя такая светлая улыбка, — голос Кристины становится хрипловатым. — Улыбайся для меня, Эля, улыбайся, чистый ангелок. — затем берет меня за руки и прижимает их к своему лицу. — Мне так одиноко, Эля, согрей меня.

Я не понимаю, что она хочет от меня, я совсем ничего не понимаю, но то, что она делает, мне не нравится и в то же время… Я тоже так одинока, а от Кристины идет волна тепла, которую я так явно чувствую. Она несчастна, как я несчастна, это вдруг становится так ясно. Мне ее жалко, и я обнимаю свою хозяйку. Глажу ее волосы, шепчу что-то.

— Мой ангел, — выдыхает Кристина, и ее губы накрывают мои.

Я пытаюсь вырваться, но хватка моей хозяйки оказывается железной. Я умоляю ее отпустить меня, но она продолжает покрывать мое лицо поцелуями. Ее руки так нескромно скользят по моему телу. И вдруг раздается вой, он наполнен яростью…

… Далекий вой ворвался в мой сон, и я вскочила раньше, чем поняла, что это уже не сон. Я знаю голос ЭТОГО волка, я так хорошо его знаю. Дима тоже проснулся и сорвался с постели. Он выглянул в окно, потом поглядел на меня и поманил к себе. Я с готовностью нырнула в его объятья, сразу успокоившись.

— Что-то волки развылись нынче, — сказал мой друг.

Я промолчала, потому что мне нечего сказать. Слово- оборотень прозвучит слишком нелепо, а волков здесь быть не может, потому что негде им тут жить. И Дима не может этого не знать. Он выжидающе смотрит на меня, но в который раз молчит и снова оборачивается к окну. Где бы не выл зверь, он еще далеко…

… Вой слышен снова, но уже ближе. Кристина резко оборачивается в сторону окна, издает рык, отчего я впадаю в ступор. Затем решительно опрокидывает меня на кровать и впивается в губы яростным болезненным поцелуем. Ее рука задирает мою юбку и касается того, чего даже мой жених никогда не касался, храня мое целомудрие до свадьбы. Я вскрикиваю и начинаю бешено отбиваться.

— Сука, — раздается гневный крик от двери. — Поганая грязная сука!

Кристина вскакивает с кровати раньше, чем ее муж успевает подойти. Они оба тяжело дышат, глядя с ненавистью друг на друга, и они рычат, совсем по звериному. Я отползаю подальше, нервно оправляясь.

— Я велел к ней не прикасаться, — я совсем не узнаю голос своего хозяина.

— У нас все общее, — она насмехается, но скорей от страха, потому что ее руки заметно дрожат.

— Я велел к ней не прикасаться, — чуть ли не по слогам повторяет Эдуард.

— А я прикоснулась, — Кристина подносит ту самую руку к лицу и вдыхает, — м-м-м, свежая роса.

— Тварь, — рычит мой хозяин и…

Я забываю, как дышать, когда вижу, как человек на глазах трансформируется, как изменяется строение его тела, как лицо вытягивается в морду, а зубы удлиняются и заостряются, как черная густая шерсть покрывает все его тело. Невольно перевожу взгляд на Кристину, и, кажется, я лишаюсь рассудка, потому что тоже самое происходит и с ней. Эдуард быстрей, он первый кидается на жену, но она каким-то чудом уворачивается и заканчивает превращение. Это сон, просто очень страшный сон. Такого не бывает!!! Огромный черный волк, тот самый, который смотрел на меня в окно, и дымчатая волчица скалятся друг на друга посреди обычной человеческой спальни.

Не знаю, что помогло мне сползти с кровати и выскользнуть за их спинами из спальни. Но я оказываюсь за дверью, после этого понимаю, что мне надо бежать, срочно! Этот дом сводит меня с ума. Не забегая за одеждой, я несусь к лестнице, слыша, как за спиной сцепились звери. Там стоит бледная Наталья.

— Доигралась, — шипит она, глядя на меня.

Но я не слушаю ее, я срываюсь на бег, выбегаю из дома, несусь к воротам и начинаю их отчаянно дергать. Ворота глухи к моим истеричным крикам и слезам, но я все продолжаю их дергать и пинать. А потом за моей спиной слышится тихий рык. Я вздрагиваю, замираю, очень медленно оборачиваюсь и вижу уже не зверя. За моей спиной стоит Эдуард, только в глазах его бушует тот самый огонь. Он немного ссутулился и тяжело дышит. Я прижимаюсь к воротам, боясь пошевелиться. Мой хозяин медленно подходит ко мне, некоторое время пристально смотрит.

— Эля, — его руки обхватывают меня, — Моя Эля, — мо я одежда жалкими лоскутами опадает на землю. — Моя! — рычит он и поднимает меня. — Только моя! — выдыхает он мне в лицо.

Я вижу на его лице кровь, открываю рот, но не могу произнести ни звука. Мой хозяин завладевает моим и губами, целует, прикусывает, и я вскрикиваю, мне больно. Но настоящая боль ослепляет, кода он врывается в меня, одним резким движением бедер. Крик переходит в хрип, и я повисаю на его руках, погружаясь в спасительную тьму…