— Вряд ли это можно считать украшением, когда в них ползают паразиты. — Она коснулась пальцами кончиков волос. — Я обрезала их всего несколько месяцев назад. Не знаю, захочу ли снова отпускать их до такой длины. За короткими волосами намного проще ухаживать.

— Я с вами согласен, но мне бы очень хотелось увидеть их длинными. — Он повел бровью. — Чтобы сравнить. Как мы уже выяснили, вы изучаете себя гораздо менее внимательно, чем я.

Она издала короткий смешок, распрямила спину и допила бренди. Он взялся за ножку бокала, чтобы забрать его у нее, но она придержала его руку, накрыв пальцы ладонью. Потом провела кончиками пальцев по ломаному шраму, который проходил по двум костяшкам и прерывался у третьей.

— Вы говорили, что не знаете, откуда у вас все эти шрамы. — Она подняла на него глаза цвета виски, и сердце его сжалось. Хоть одна женщина до нее смотрела на него с таким откровенным желанием? Это из-за бренди? Она расслабилась настолько, что отбросила запреты и правила поведения? — Я знаю, откуда взялся этот.

— Правда? — произнес он сдавленным голосом. Все внутри него в этот миг желало держать в руках нечто более существенное, чем чертов бокал.

— Вы получили его в ту ночь, когда спасли меня.

— Я спас вас? От чего?

Она забрала у него бокал и отставила в сторону. Взяв одной рукой его руку, пальцами другой она стала водить по шраму, как будто читала по нему историю.

— Было поздно. Темно. Лишь серебряная луна горела на небе. Я должна была оставаться в своей спальне в северо-западной цитадели, но мне не спалось. Что было странно, потому что я весь день мыла полы в госпитале и ужасно устала. Мисс Найтингейл не терпела грязи. Я тоже. Люди должны умирать в чистоте.

Крепче сжав его руку, она быстро помотала головой, как будто углубилась в область, которой не хотела касаться, и ей нужно было выбросить все это из головы. Снова ее пальцы начали поглаживать его поврежденную кожу. — Было темно, поздно, и я шла по улице одна.

Она повторялась, и Стивен начал подозревать, что Мерси тянет время, чтобы подольше не приступать к главному, быть может, даже уже раскаивается в том, что завела этот разговор.

— Там были другие здания. Людей в это время на улице практически не бывает. Я чувствовала себя в безопасности. Бояться следовало казаков, но они были далеко. Я никогда не думала, что бояться нужно тех, кому я приехала помогать.

Он весь напрягся. Взяв ее руку в свою, он подсел к ней ближе, потом приложил свободную руку к ее щеке и увидел веснушку, которую не замечал раньше.

Нелепо было в такой миг обращать внимание на подобные мелочи, но он понимал, что должен отвлечься. Он боялся услышать окончание истории, потому что догадывался, каким оно будет, и ему стоило огромных усилий изображать спокойствие и сдерживать желание встать и разбить что-нибудь.

Мерси содрогнулась, взгляд золотисто-коричневых глаз сделался отстраненным.

— Их было трое. Один огромный, настоящий громила. Другой поменьше ростом и тощий. Третий еще меньше. Не знаю, почему, но, как только они вышли из тени, я сразу вспомнила сказку про трех медведей, которую в детстве мне рассказывала няня.

Стивен чувствовал даже легчайшую дрожь в ее руках, в той, что он держал, и в той, что все еще гладила его шрам. Ему захотелось попросить ее не продолжать, но он чувствовал, что ей нужно выговориться. Так что ради нее он прикусил язык. Если она вынесла все это в действительности, уж пересказ он как-нибудь переживет. Однако ему не давала покоя мысль, что, если бы он не утратил память, ей бы не пришлось ничего ему рассказывать. Он бы и сам все знал. Он бы не подверг ее этой пытке.

— Они все были пьяны, — продолжила она слабым голосом. — Они схватили меня и затащили в проход между домами.

От неимоверного напряжения заживающее бедро налилось нестерпимой болью.

— Я пробовала уговорить их отпустить меня, но они, как и многие там, считали: раз женщина не стесняется ухаживать за мужчинами, раз она может мыть и помогать с интимными потребностями, значит, она готова на все. Значит, она проститутка. Я кричала и вырывалась, хоть и знала, что это бесполезно. Остановить я их не могла, и понимала, что погибла.

Сердце Стивена колотилось так, будто он стоял в том закоулке рядом с ней. Волосы у него на затылке вздыбились.

Она подняла на него глаза.

— А потом я услышала голос спасения. «Эй, ребята, так с леди не флиртуют». — «Она не леди», — ответил здоровяк. «Ты совсем по-другому заговоришь, когда твою кровь она будет смывать с пола». Вы подошли к нам, такой спокойный, такой уверенный. Я, конечно, знала, кто вы. Я меняла повязки на вашей руке. — Она прикоснулась к тому месту, где широкие шрамы указывали на то, что он однажды мог остаться вовсе без руки. — Вытирала вам лицо. Приносила суп. Вас в тот день выписали, и я думала, что вы уехали в свой полк, но это были вы. Такой сильный и бесстрашный. Но только они на это не обратили внимания. Им было не важно, что вы выше их по званию. Они приняли вас за джентльмена, решившего поиграть в офицера. — Внимание ее снова обратилось к шрамам на его суставах. Она поцеловала их нежно, и он задрожал от жгучего желания найти этих людей и размолотить в месиво их рожи. — Вы ударили того, который меня держал, так внезапно, что он не успел уклониться, и с такой силой, что я услышала, как жутко хрустнула его челюсть. Он полетел на землю и не поднялся. Остальные убежали. А вы взяли меня на руки, отнесли в дальний угол, сели на снег и держали меня на коленях, пока я плакала. — Она подняла глаза, и их взгляды встретились. — Вы оставались со мной до рассвета.