Разсказы Пирсона о новоприбывшемъ оригинальномъ художник затрогивали его любопытство, и онъ свернулъ немного съ своей прямой дороги, чтобы потолковать съ м-ромъ Смитомъ о новооткрытомъ искусств писать картины ночью.

М-ръ Уаткинсъ — Смитъ не замчалъ, невидимому, приближенія живописца. Онъ только что оторвался отъ пріятельской бесды съ гаммерпондскимъ дворецкимъ, въ числ обязанностей котораго была и прогулка съ тремя господскими собаками, посл его службы у обденнаго стола. По его удаленіи съ этими породистыми псами, м-ръ Уаткинсъ занялся снова усерднымъ растираніемъ красокъ на своей палитр. Сантъ, подойдя ближе, былъ пораженъ яркостью того зеленаго цвта, который представился его глазамъ. Будучи строгимъ, крайне чувствительнымъ колористомъ, онъ даже свистнулъ отъ изумленія. М-ръ Уаткинсъ оборотился къ нему сердито, но Сайтъ не могъ удержаться, чтобы не сказать:

— Скажите на милость, что вы намрены длать съ этой противною зеленью?

М-ръ Уаткинсъ догадался, что эта ослпительная яркость, которая могла восхищать дворецкаго, была, можетъ быть, промахомъ въ техник искусства. Онъ посмотрлъ нершительно на Санта: тотъ продолжилъ:

— Простите мою грубость, но, право, эта зелень — что-то ошеломляющее. Она просто ржетъ глаза. Куда вы ее употребите?

М-ръ Уаткинсъ собирался съ мыслями. Выйти изъ затруднительнаго положенія можно было только смлымъ натискомъ на врага.

— Если вы пришли сюда затмъ, чтобы мшать мн работать, сказалъ онъ, — то я выкрашу этой зеленью вашу физіономію.

Сантъ отошелъ прочь, потому что былъ человкъ мирный, притомъ склонный смотрть на все съ юмористической стороны. Встртивъ по дорог Пирсона и Уайнрайта, онъ сказалъ имъ: — «Этотъ Смитъ или геній, или опасный сумасшедшій. Подите и посмотрите на его зеленую краску…» Онъ пошелъ дале, представляя себ съ улыбкою то, что произойдетъ у мольберта, при весьма вроятномъ большомъ расточеніи зеленой краски…

Но его ожиданія не оправдались. М-ръ Уаткинсъ принялъ Пирсона и Уайнрайта гораздо милостиве, нежели его, объяснилъ имъ, что зеленая краска назначается имъ лишь для подмалевки, прибавя, на сдланное ему замчаніе, что это совершенно новый методъ, изобртенный имъ самимъ. Но онъ не сталъ распространяться на этотъ счетъ, выразивъ даже прямо, что не намренъ длиться тайнами своей особой техники со всякимъ прохожимъ… хотя теперь развелось много лицъ, старающихся подглядть пріемы мастеровъ… Эти прозрачные намеки избавили его тотчасъ же отъ присутствія молодыхъ художниковъ.

Сумерки сгущались. Показалась одна звздочка, потомъ другая. Въ рощ, окружавшей домъ слва, все затихло; самое зданіе утратило, мало по малу, свои подробныя очертанія и казалось лишь безформенной темной массой; но, вдругъ, окна главнаго салона ярко освтились, потомъ показались огоньки кое-гд и въ другихъ покояхъ. Если бы кто ни будь подошелъ къ мольберту въ эту минуту, то увидалъ бы, что при немъ нтъ ни кого, но что на двственномъ полотн выведено ярко-зеленою краскою одно хотя краткое, по очень невжливое слово. М-ръ Уаткинсъ находился, въ это время, въ ягодномъ садик, вмст съ своимъ ассистентомъ, незамтно пробравшимся къ нему черезъ проселокъ.

М-ръ Уаткинсъ былъ очень доволенъ своею выдумкою, позволявшею ему провести вс свои воровскія приспособленія смло, на глазахъ у всхъ, къ самому мсту операцій и не возбудитъ ничьего подозрнія. «Вотъ уборная миледи, — сказалъ онъ своему помощнику, и мы влземъ въ нее, лишь только горничная унесетъ свчу и спустится внизъ, чтобы ужинать. Какъ красивъ домъ, однако, теперь, при свт звздъ и съ огнями внутри! Клянусь, Джимъ, что мн очень хотлось бы быть заправскимъ живописцемъ для того, чтобы снять этотъ видъ!.. А протянулъ ли ты проволоки и поперекъ той дорожки, которая идетъ отъ прачечной?»

Онъ подкрался осторожно подъ окно уборной и сталъ налаживать свою складную лстницу. Какъ опытный профессіональный длецъ, онъ не испытывалъ особеннаго волненія. Джимъ наблюдалъ за курительной комнатой. Вдругъ, совсмъ возл Уаткинса, раздался трескъ и полу подавленное ругательство. Кто-то споткнулся о протянутую Джимомъ проволоку; затмъ послышался чей-то бгъ по усыпанной гравелемъ дорожк. М-ръ Уаткинсъ, подобно всмъ настоящимъ артистамъ, быль очень застнчивъ, и потому онъ тотчасъ же бросилъ свою лстницу и пустился осторожно, хотя бгомъ, черезъ садъ, смутно сознавая при этомъ, что за нимъ по пятамъ бгутъ еще двое. Вдалек передъ и имъ мелькало еще что-то, вроятно, фигура спасавшагося тоже Джима.

М-ръ Уаткинсъ былъ же тученъ и хорошо дрессировавъ для бга, поэтому онъ замтно нагонялъ бжавшаго передъ нимъ и тяжко дышавшаго человка. Оба они молчали, но сомнніе начало закрадываться въ душу м-ра Уаткинсъ, перейдя въ ужасъ, когда бжавшій оборотился и вскрикнулъ отъ изумленія, — «Это не Джимъ!» — едва усплъ сказать себ м-ръ Уаткинсъ, прежде чмъ незнакомецъ бросился на него, сбилъ его съ ногъ и повалился вмст съ нимъ, крича подбжавшему еще человку: — «Помогай, Билль!» — Тотъ наслъ тоже на м-ра Уаткинса, а Джима не было видно: вроятно, онъ усплъ убжать другою дорогой.