Подхватив портфель, я в панике ринулся к двери. Пробегая мимо стола Мейсона, позвонил Сэмюелю, велел ему разворачиваться и ехать за мной. Мейсон окликнул меня, прежде чем я успел выбежать:

— Звонил Дэниел, просил ему перезвонить, если ты сегодня к нему собираешься заехать!

Дэниел Кроуфорд — мой дядя, он доктор.

— Черт, совсем забыл об этом. Позвоню ему с мобильного. Не знаю, когда вернусь, нужно срочно заняться делами, — бросил я, открывая дверь и выходя в коридор.

Вы решили, что Дилейн высосала из меня весь мозг вчера ночью? Не знаю, может, так оно и было.

И опять эти чертовы узкие брюки…

— Кроуфорд! — крикнул Дэвид из противоположного конца коридора, где находился его кабинет. — Какого черта?

Я, вздохнув, повернулся к нему. Рука моя сжалась в кулак, готовый заново сломать его нос, если он начнет меня доставать. Б ольшую часть времени нам удавалось не попадаться друг другу на глаза, но из-за того, что мы оставались деловыми партнерами, совершенно избегать друг друга было невозможно.

— Что? — сквозь зубы процедил я.

— Десять процентов нашей прибыли за прошлый квартал ушли на благотворительность! — Он помахал передо мной квартальным отчетом, как будто я его еще не видел.

— И что?

— Мы согласились на пять процентов.

— Мне надоело говорить об одном и том же каждый раз, когда я появляюсь на работе. — Я раздраженно сплюнул на пол. У меня не было желания разговаривать на эту тему. Правда, у меня его никогда не было. — При нынешнем экономическом упадке благотворительные общества нуждаются в нашей помощи как никогда, Стоун. Мы получаем огромные налоговые льготы. Многие клиенты обращаются к нам именно из-за того, что мы занимаемся благотворительностью. Неужели и после этого тебе не ясно, что жертвовать деньги не только правильно, но и выгодно? К тому же денег у нас более чем достаточно и ты знаешь об этом.

Только теперь я заметил, что сотрудники отвлеклись от работы и наблюдают за представлением. Но подобное происходило не в первый раз и, вероятно, не в последний. Разумеется, Дэвид решил воспользоваться тем, что у нас появилась аудитория.

— Тогда, может быть, ты продашь мне немного своих акций, а деньги отдашь на благотворительность? — Его уродливое лицо расплылось в довольной улыбке, он развернулся и направился в свой конец здания.

Так же как я мечтал заполучить его акции, он хотел выманить у меня мои. Мы оба были достаточно упрямы для того, чтобы победил кто-то один.

Его вызывающее поведение перед сотрудниками и то, что на самом деле ему было наплевать на мечту моей матери о филантропическом, так сказать, характере «Алого лотоса», вызвали у меня острое желание выбить ублюдку все зубы. Но еще в детстве я узнал, что злом зла не исправишь, к тому же действительно нужно было торопиться. Чтобы успокоиться, я медленно досчитал про себя до десяти и заставил свои ноги двинуться в противоположном направлении. С ним я разберусь позже, если будет нужно.

Спустившись на лифте, я вышел на улицу. К счастью, Сэмюель уже ждал меня. В Чикаго в час пик на дорогах обычно пробка на пробке, но моему водителю волшебным образом удавалось маневрировать и на лимузине.

Лейни

Боже… ты… мой!

Никогда, никогда еще я не испытывала такого офигенного наслаждения! То, что он вытворял пальцами, его соблазнительные взгляды из-под длинных пушистых ресниц как будто загипнотизировали меня и мое тело, заставив подчиняться каждой команде. Грязные скабрезности, которые он шептал, вызвали у меня желание дать ему по морде и одновременно отдаться этим похотливым губам. Я даже не хочу упоминать о его языке и о том, что он делал им с грудью. Клянусь, мне показалось, будто он впал в экстаз и разговаривал на каком-то беззвучном неведомом наречии. Он не произнес ни звука, но я почувствовала это.

Он — живое воплощение зла, бессмертный сын дьявола. Я была обречена, обречена с первой минуты. Я ощущала, как последние остатки веры, еще сохранившиеся во мне, он высасывал из моей души, превращая меня в грешницу. Я летела в ад, надеясь, что там меня встретят его руки.

Испытав оргазм, еще долго сидела в джакузи, предаваясь блаженству. Кожа постепенно сморщивалась, вода остывала. Он, собираясь на работу, ходил из спальни в ванную. Сначала в одних трусах почистил зубы, потом исчез в спальне и снова появился в широких черных брюках, сидевших низко на бедрах и подчеркивавших восхитительный треугольник живота. Ремень болтался не застегнутый, он еще не надел рубашку и ходил босиком. Я как завороженная наблюдала за движением мускулов у него на спине, когда он подошел к зеркалу, выдавил себе на ладонь немного геля и провел пальцами по волосам. Потом, взглянув на меня, подмигнул, а когда взял в руки дезодорант, его губы растянула полуулыбка. Это выглядело кадрами из порнофильма. Мне жутко захотелось зарыться носом в его подмышки.

От него веяло уверенностью, и это вызывало у меня желание облизать его с ног до головы. А потом, может быть, обсосать каждый палец у него на ногах.

Какая-то часть меня радовалась его уходу, но моя внутренняя мини-шлюха умоляла, чтобы я упросила его остаться, вернуться и снова показать нам тот фокус, который он уже продемонстрировал этими порнографическими пальцами. Вот так и родилась двойной агент Киска. Чтобы произвести ее на свет, хватило моего первого оргазма. Одного-единственного… Замечательно.