Вот «человечек» целится из карабина в нерпу. Ноне стреляет. Вот он гладит, «чухает» нерпу. Скребет ей живот и шею, хлопает по спине. И хорошо ему, и радостно на душе. А ведь еще месяц назад убил бы на приваду.

Вот он кормит лемминга крошечными осколками шоколада.

Вот он кормит птичку-варакушку полосками рыбы.

Вот он спасется от надоедливой крачки, подняв палку над головой.

А ведь еще в прошлом году этот «человечек» в раздражении выстрелил в такую же крачку из карабина. Если б попал, убил бы беззащитную птицу только за то, что она, в меру разумения своего, защищала своих детей.

Вот он кормит песца и разговаривает с ним.

Вот он ловит свободное животное в ослабленный капкан, чтобы оно поняло, что запах железа означает смерть и научилось не наступать на него.

А ведь еще месяц назад он бы и не подумал учить эту тундровую собачку искусству выживания зимой, а просто прогнал бы палкой или камнем.

Неужели для того чтобы найти путь к себе, надо сначала побывать на краю?

45. Письмо

На следующий день прилетел вертолет МИ-8, собиравший рыбу по северным точкам.

Пока пилоты угощались чаем и строганиной, Сашка с малознакомым грузчиком Андреем загрузили в уже почти полную машину десять мешков рыбы и еще три в подарок для «конторских», и три оленя в подарок для конторских, и каждому из пилотов по мешку рыбы, и грузчику, и комендантше общежития подарок тоже.

И было Сашке радостно сознавать, что рыба и мясо им добытые пойдут на питание людям в поселке, и, может быть, кто-нибудь вспомнит об охотниках-рыбаках тундровых и пожелает им удачи и здоровья.

А потом Гарт принес «спецмешок» с отборными икряными сигами и попросил Андрея передать его по адресу, написанному на бирке.

Грузчик внимательно прочитал, шевеля губами, как малограмотный.

– Знаешь такую?

– Знаю. Из булгахтерии. В отпуску она щас, говорят замуж вышла, на материк улетела. Но возьму, пусть в сарайке стоит. Прилетит – отдам.

Сашка подумал, что ослышался. Сердце резко поднялось к самому горлу и, возвращаясь, застряло посредине.

– Ты не путаешь, Андрей? – через силу давались слова.

– Нет. А че?

– Да ниче, я так…

Пилоты, весело попрощавшись, прошли мимо. Механик крикнул уже от порога:

– Что у тебя с электростанцией, парень!

– Не заводится.

– Искра есть?

– Есть.

– Карбюратор промыл?

– Промыл!

– Жиклеры продул?

– Продул!

– Бензин нормальный?

– Да, вроде, нормальный.

– Вроде или точно?

– Да кто же его знает! Какой выписали на складе.

– На рыбозаводе вашем бензин с водой, не знаешь разве?

– Они ж не смешиваются…

– Все равно чуток попадает. Где моторчик?

– Вон, в углу.

Механик положил двигатель набок:

– Глянь сюда.

Толстый замасленный палец указал на головку маленького болта в картере.

– Отверни болт, слей конденсат. Спасибо по рации крикнешь!

Механик хлопнул Сашку по плечу и побежал к вертолету.

– Саня! Через неделю второй облет. Готовь загрузку! – крикнул Андрей.

– Готово, хоть сейчас!

Когда затих шум турбин над тундрой, Сашка подхватил моторчик на руки и занес его в избу.

Через полчаса «железяка» оттаяла и покрылась испариной как мужик в бане. Сашка открутил вышеозначенный болтик. Грязная водичка потекла из картера. Закрутил болтик на место. Вынес моторчик на улицу и дернул заводной рычаг.

Моторчик весело затарахтел, а Сашка разулыбался, не веря своему счастью. Через пару минут аккумулятор был подсоединен, и амперметр стал показывать нормальную зарядку. Вечером можно будет выйти на связь с Полукарпычем. Боже, какое счастье!

Сашка, наконец, разделся. Подсел к столу и взял пакет с почтой. Газеты, журналы и письмо. Медленно вскрыл конверт и долго смотрел на ровные строчки.

«Саша, дорогой! Пишу “дорогой” – ты все дорогой. Я вышла замуж. Не могу больше так жить. Ждать и переживать без конца. Устало мое сердце, кончилось. Ты больше месяца о себе знать не давал, уже хотели поисковый борт к тебе наладить, а что я пережила-передумала и не сказать-рассказать. Один пропал без вести в тундре, и вот второй… Саша! Я хочу нормальную семью. Я хочу придти домой и мужа с работы ждать. И знать, что придет. Мне тридцать скоро, Саша, мне рожать пора. От водки я тебя удержала, но ведь ты хуже. Ты бродяга, Саша, это не лечится. Прости меня. И знай, что только счастья тебе желаю и по-прежнему молюсь за тебя Богу.