«Я люблю его, — думала женщина. — Очень люблю!»

Петербург был во власти зимы.

«Какой контраст! — недоумевала Анна. — Теплый, залитый солнцем песчаный берег и холодные, покрытые снегом проспекты».

Борис, увидев ее загорелой и похорошевшей, был вне себя от гнева.

— Мы давно уже не муж и жена, — оправдывалась Анна.

— Пока нас не развели, ты должна сидеть дома! — кричал он.

— Но ты не являешься на развод!

«Сколько можно с ним бороться? Ничего не понимает! Или он нарочно мучает меня?»

Все доводы были бесполезны.

Борис по-прежнему сильно ревновал и первым подходил к телефону.

— Кто еще? — недовольным тоном спрашивал он, снимая трубку.

А звонить было кому…

Звонили российские и зарубежные фоторепортеры, корреспонденты из разных газет. Анну засыпали предложениями выступить по телевидению, предлагали различные контракты.

Вокруг ее имени царил ажиотаж.

Восхищенный Эдуард, под видом неизвестного художника, тайно передал для Анны ее портрет, написанный маслом на большом холсте и заключенный в золоченую раму.

Они долго смеялись, когда тайна раскрылась.

— Это и есть портрет сказочной женщины? — поинтересовалась Анна.

— Нет, — ответил художник. — Это женщина сказочная, но здесь она не во всей своей красе.

Анна повесила портрет над своей тахтой.

Ревность Бориса накалилась до предела.

Как-то позвонили из театра, попросив Анну как можно быстрее прийти туда.

«Опять отвечать на вопросы для разных газет, — подумала она, отложив в сторону книгу. — Только захочешь отдохнуть, как тебя тут же начинают искать».

Однако ничего не оставалось делать. Несмотря на усталость, певица оделась и пошла в театр.

Фойе театра было заполнено людьми с фотоаппаратами и видеокамерами.

Несколько корреспондентов взяли у нее интервью. Когда разговор с ними был окончен, к Анне подошел невысокий сухощавый мужчина и девушка-переводчица.

— Я восхищен синьорой Анной, — перевела она с итальянского. — Мы предлагаем вам контракт для работы в «Ла Скала» с выдающимися мастерами сцены.

Анна не ожидала такого предложения.

«Об этом я даже и не мечтала! Нет, конечно же, я хотела, но никогда не признавалась в этом никому, даже себе!»

— Я польщена, — ответила Анна. — И с радостью принимаю ваше предложение.

— Отъезд намечен на конец февраля, — перевела девушка, когда итальянец целовал Анне руку.

«Остается месяц. За это время я должна подтянуть итальянский, чтобы как-то общаться с артистами.

А как же Эдуард? Его не будет со мной! Как я буду по нему скучать! — при мысли о разлуке с Эдуардом, Анна чуть не заплакала. — Он неотделим от моей карьеры. Я не могу жить без него!»

Матильда не уставала рассказывать о своем племяннике. На всех приемах она твердила о каком-то сказочном портрете, который будет куплен у Эдуарда за бешеную цену, но который еще не написан.

— Для этого нужна непревзойденная красавица лицом и телом, — уведомляла она всех гулким басом.

И число таких красавиц росло.

Фотографии сыпались на стол Матильды одна за другой.

— Я должна помочь своему племяннику выбрать самую достойную! — беспокоилась тетушка.

Катерина не могла упустить такого случая. Она в различных позах, нарядах и просто обнаженная — вышла в настоящий тираж. Ее изображения подавляли числом. На предстоящем «четверге» она решила во что бы то ни стало завоевать расположение известного художника.

В назначенное время, как всегда, в доме Матильды собралась самая изысканная публика.

Разодетые балерины и актрисы, каждая из которых лелеяла мечту быть запечатленной на холсте; художники и поэты, искоса поглядывающие на красивых женщин, — расхаживали по просторным комнатам квартиры.

Анна не хотела навязывать свой образ Эдуарду, однако среди присутствующих она выделялась особенной красотой. Узкое черное платье с глубоким разрезом, доходящим до самого бедра и оголяющим стройную ногу, облегало ее фигуру.