– Цель? – переспросил он и стал оглядываться. Между собой переглянулись ротмистры фон Мекк и Дрок, и Дрок пошёл к обеденному столу и вернулся с пустой бутылкой из-под сельтерской воды.

– Где ставить, какова дистанция? – спросил Дрок корнета. Корнет посмотрел на Вяземского. Тот развёл руками.

– Можете не ставить, господин ротмистр, можете кинуть в воду, – спокойно ответил Кудринский.

– Вы уверены?

– Да, только не затыкайте пробкой.

– Почему?

– В бутылку зальётся немного воды, и она будет плыть стоймя, горлышком кверху…

– Её совсем не будет видно…

– Немного будет.

– Воля ваша, – сказал Дрок и остановился в выжидательной позе.

– Разрешите? – Кудринский обратился к подполковнику.

– Да, приступайте, – разрешил Вяземский, поскольку более ничего не оставалось.

Кудринский зарядил и повернулся к реке. Вдруг ротмистр спросил:

– А вам бросать по течению или против?

– Можете по…

Дрок размахнулся и бросил бутылку. Бутылка улетела далеко и плюхнулась в воду, утонула, всплыла, покачалась из стороны в сторону и дальше поплыла, спокойно высовываясь горлышком из воды. Кудринский стоял и не целился. Бутылка отплыла шагов на сто. Кудринский стоял. Неожиданно пошутил фон Мекк:

– Если так будет продолжаться и дальше, то её подстрелят под Мемелем германцы!

И также неожиданно ему вторил Щербаков:

– Жалко, что не вложили в неё записку какой-нибудь литовской девушке, мол: «Привет из Алапаевска!»

Однако офицеры на шутки не отреагировали, они стояли у Кудринского за спиной и ждали выстрела. Кудринский повернулся, на его лице была широкая улыбка, он воспринял шутки своих новых товарищей как шутки. Не смешно было Вяземскому и отцу Иллариону, тот подобрался к подполковнику и взялся за рукав его френча.

Бутылка плыла дальше, Кудринский выжидал и, когда бутылка отплыла ещё шагов на тридцать, поднял прицельную планку, вскинул винтовку, недолго целился и выстрелил – бутылка лопнула большим водяным шаром.

Все дожидались, когда в ушах пройдёт звук выстрела, стали смотреть друг на друга, на Кудринского, тот открыл затвор и выпустил из него пороховой дым и даже дунул в замок, потом повернулись к Вяземскому и стоявшему рядом, с замершим оскалом улыбки, отцу Иллариону.

Вяземский спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Господа, а ещё есть бутылки?

– Как не быть? – ответил Дрок. – Найдём!

И тогда подполковник обратился к корнету:

– А с прицельной трубкой… и подальше, шагов на пятьсот…

– Шестьсот! – ответил Кудринский.

– Шестьсот! Павлинов, несите патрон.

– Один, ваше высокоблагородие?

– Один, – ответил за подполковника Кудринский.

Дрок пошёл за пустой бутылкой, Клешня метнулся к палатке, остальные остались ждать.

Клешня выскочил со сжатым кулаком, глянул на Вяземского, тот жестом его подозвал, и Клешня подбежал.

– Отдадите патрон и от меня по течению идите по берегу шестьсот шагов, – сказал ему Вяземский, потом оглядел Клешню снизу вверх и добавил: – Только сильно не махайте! У вас в шаге косая сажень. Идите. Насчитаете, кричите!

Клешня отдал патрон и пошёл к берегу. Дрок кинул бутылку. Бутылка упала, утонула, всплыла, но всплыла на боку, все поняли, что бутылка закупорена пробкой, и посмотрели на Дрока. Тот оскалил улыбку и произнёс:

– Вражеская бутылочка! Хитрит!

Бутылка плыла. Клешня исчез в прибрежных кустах.

Бутылка удалялась по широкому, прямому в этом месте Неману и постепенно становилась всё меньше. Теперь Кудринский смотрел на воду через прицельную оптическую трубку. Некоторые офицеры перестали различать бутылку на воде. В одном месте бутылка замерла и поплыла по кругу, те, которые её видели, затаили дыхание, но через несколько секунд она выправилась и снова поплыла прямо, всё отдаляясь. Вдруг оттуда, куда ушёл Клешня, раздался крик:

– Шестьсот!

В этот момент Кудринский выстрелил. Теперь уже никто ничего не видел, только Дрок шёл к Вяземскому, он снял фуражку и вытирал в ней пот.

– Мне нечего сказать! – произнёс он.

– А бутылка? – спросил потерявший её из виду Вяземский.

– А бутылки нет!

Ошеломлённые, офицеры несколько секунд молчали. Кудринский как ни в чем не бывало разрядил оружие, подобрал гильзу и положил её в карман. Он подошёл к Вяземскому и попросил: