Это еще одна неприглядная страница русской истории, хотя, с другой стороны, если русские князья не желали воевать «с» татарами, то им поневоле приходилось воевать «за» татар. В поход отправились Борис Василькович Ростовский, Глеб Василькович Белозерский с сыновьями, Михаил и Федор Ростиславичи, а также третий сын Александра Невского Андрей Александрович Городецкий. Шли ли они по принуждению или по своему желанию? Наверное, по-разному. Вряд ли Борис Василькович Ростовский, отец у которого был замучен татарами после боя на реке Сить, а дед, Михаил Черниговский, на его глазах был убит за неповиновение хану Батыю, ехал с большой охотой [60] .

А вот Федор Ростиславич, позже названный Черным, а еще позже причисленный к лику святых, не испытывал каких-либо комплексов по этому поводу. Он родился во время Батыева нашествия, его детство, юношество и зрелая жизнь прошли во время становления этого самого монголо-татарского ига, и никакой другой жизни он не знал. Происходил он из рода смоленских князей ветви Мстиславичей — от старшего сына Владимира Мономаха, Мстислава Великого. Дед его, Мстислав Добрый, был великим князем киевским и погиб в битве на реке Калке. Отец, один из множества сыновей Мстислава, одно время даже претендовал на Киев — но не преуспел. Смоленск не был завоеван татарами во время Батыева нашествия (вернее, татары и не пытались его завоевать), но, не в силах вести самостоятельную политику, подчинился оным без борьбы. Удел у Ростислава Мстиславича был мизерный (Можайск), так что Федор фактически был изгоем. Правда, он успел жениться на Марии, дочери ярославского князя Василия Всеволодовича (признанного благоверным).

Хотя татары относились к покоренным с презрением, при наличии способностей любой «улусник» мог выдвинуться. К примеру, главарь «бродников» Плоскиня, который от имени татар обещал русским князьям (и Мстиславу Доброму в том числе) безопасность на реке Калке (но которые удавили пленных князей под досками), стал «темником» у Батыя — должность не маленькая.

Судьба улыбнулась и Федору Ростиславичу. В том походе 1277 г., когда татары разорили Осетинскую землю, он сумел отличиться. Как пишет его «Житие…», «…князя Феодора Ростиславича царь Менгу-Темир и царица его вельми любяше и на Русь его не хотяше пустити мужества ради и красоты лица его», и он стал виночерпием у хана.

Пробыв три года в Орде, Федор Ростиславич якобы вернулся в Ярославль — но жена его к тому времени умерла, а теща Ксения выгнала зятя-приймака из Ярославля. Потому он снова отправился в Орду, где сумел сделать карьеру и жениться на одной из ханских дочерей (!), в православном крещении названной Анной. Хан был, конечно, не в большом восторге, что правнучка Батыя стала женой безызвестного уруса, но, видно, с новой тещей у Федора сложились куда более теплые отношения, чем с прежней.

Я специально столь подробно рассказал о Федоре Ростиславиче, ибо в истории Руси последней трети XIII столетия роль князя Федора была исключительной. Именно во время похода на Кавказ Андрей Александрович и Федор Ростиславич близко сошлись и с тех пор помогали друг другу.

Впервые их (Андрея Александровича и Федора Ростиславича) дружеские отношение прошли испытание в 1281 г. В том году Андрей Александрович едет в Орду и, очевидно, не без помощи Федора Ростиславича добивается ярлыка на великое княжение, а также внушительного татарского войска во главе с темниками (?) Кавгадаем и Алчегеем «… пришед к Переяславлю (Залесскому), князя не обретше, град и церкви пожгоша, и села Переяславьская и Ростовьская пограбиша», — пишет Лаврентьевская летопись. Дмитрий Александрович бежит в Новгородскую землю, а потом даже в Швецию, так как новгородцы опасались татарского преследования. Но вот татары уходят — и Дмитрий Александрович возвращается в Переяславль-Залесский. Тогда Андрей Александрович снова (в 1283 г.) идет в Орду и приводит новое войско во главе с Турай-Темиром и Али.

Дмитрий Александрович снова бежит, но на сей раз в Причерноморье, к темнику Ногаю, самому могущественному татарскому князю в Золотой Орде. Ногай, по некоторым данным, был незаконнорожденным (?) отпрыском Чингисханова рода и враждовал с золотоордынскими ханами. Ногай дал Дмитрию войско (ясное дело — татарское), и тот забрал у Андрея великое княжение, а его боярина Семена, которого считали подстрекателем их вражды, убил. В 1285 г. Андрей Ярославич снова идет на Дмитрия с каким-то неназванным татарским «царевичем», но тот разбивает их: «…царевича прогна, а бояры Андреевы изыма».

(В некоторых изданиях особо ретивые историки утверждали, что именно в 1285 г., а не в битве при Воже столетие спустя русские впервые одержали верх над татарским войском. Но это выглядит смешно. Во-первых, весь эпизод выглядит мелкой стычкой, и даже имя «царевича» (?) осталось истории неизвестным. Во-вторых, борьба Дмитрия и Андрея — это княжеская междоусобица, где ни одна из сторон не стремилась бороться с татарским игом, а даже наоборот — и тот и другой приводили (с разной степенью успешности) татар на Русскую землю.)

Однако победа в этой стычке позволила Дмитрию Александровичу еще несколько лет быть великим князем. Но с 1290 г. его положение, как великого князя, было безрадостным. Их с братом междоусобица была отражением междоусобицы в Золотой Орде (борьба Ногая и «законных ханов»), и, «поставив» на темника Ногая, великий князь всецело зависел от исхода борьбы «в верхах». Но Ногай проиграл хану Тохте (сыну Менгу-Темира и шурину Федора Ростиславича) — и участь Дмитрия Александровича была решена.

В1293 г. Андрей Александрович (вместе с недовольными Дмитрием Александровичем князьями) в очередной раз отправляется в Орду за военной помощью. Тохта дает Андрею и шурину Федору огромное войско под руководством брата Тудана (в русских летописях — Дюденя). Произошло нашествие т.н. «Дюденевой рати» — самое масштабное со времен Батыева нашествия.