— Значит, так Саркис отозвался о нас? Мы, по его словам, и идиоты, и балбесы, и вообще дерьмо? А он — смотри какой правильный — учитель, мать его, — проворчал Хрон. — Нет, а кто он, в натуре, чтобы лезть в наши дела? Его, козла, не спросили — что нам делать. Мы прибрали фирму, а это самое главное. И его пусть не е…т, что мы будем с ней делать. Умник хренов, он что, считает себя хозяином Города? А кто он есть-то? Чмо нерусское — вот он кто.

— Ну это ты зря! Саркис человек серьезный и авторитетный, и мы знаем, какие силы за ним стоят. И потом, мы действительно влезли в его дела. Вот он и погорячился. Пройдет время, успокоится. «Гелион» по-любому останется нам, — рассуждал Дроздов.

— Считаешь, что я должен проглотить обиду? Так? Чтобы завтра меня никто в грош не ставил?

— Саркис не болтлив.

— Знаю. Как знаю и то, что эта сто восьмая блядь на меня прибор свой положила. И никогда не прощу этого. Один уже послал меня, и где он? А? То-то. И этот туда же отправится.

— Хрон, ты пьян. Давай по-трезвому поговорим.

— О чем? О Саркисе? А на хрен о покойниках базарить? Я все сказал.

Он потянулся за телефоном, но за дверью квартиры, где находились два телохранителя Хрона, вдруг послышался непонятный шум.

— Что за херня? — это были последние слова в жизни Хрона.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел человек. В правой руке он держал пистолет с глушителем. Дроздов узнал его, так как несколько раз видел вместе с Саркисом. И даже знал, как зовут этого человека, но что из того? Дроздов поднял руку, закрывая лицо. Человек быстрым взглядом окинул комна ту и выстрелил. Стрелял он расчетливо, поочередно вогнав по три пули в Хрона и Дроздова. Затем подошел вплотную к жертвам, выстрелил по разу в голову. Осмотрелся. Вышел на лестничную площадку, втащил тела охранников в коридор квартиры и, пройдя тем же путем, что и пришел — через чердак в крайний подъезд, спустился и вышел на улицу.

Сел в машину, набрал номер, коротко бросил в трубку: «Все в порядке». Закурил. Посмотрел на часы, затем в сторону подъезда Дроздова. Вадим уложился в срок, выполнив задание Саркиса, и теперь ему следовало вернуться к Гальянову.

В 19.30, точно в назначенное время, к Саркису в номер зашел Семен Дмитриевич Гальянов.

— А ты, Семен Дмитриевич, изменился, хотя прошло-то всего ничего после нашей последней встречи. Можешь не объяснять, каково тебе было. Но молодец, справился — удержал все в своих руках.

— Помощник у меня, Саркис, хороший, деятельный, думающий — за такого спасибо.

— Да, Вадим — мужик достойный. Такой не продаст. Понятия о чести у него в крови. Боевой офицер все же. В общем, я рад за тебя.

— Сам-то где целый год обретался? Или мне это знать не положено?

— Ну почему же? Я могу рассказать, но, поверь — рассказ получится скучным и, главное, пустым. Он не стоит того, чтобы убивать на него время.

— Понятно. Как говорит Вадим — вопросов не имею.

— Ну, Семен Дмитриевич, полно обижаться-то. Ты мне лучше про дела поведай.

— Дать полный отчет?

— Нет, Семен, так дальше не пойдет — давай-ка еще по одной. Что-то ты какой-то скованный. Расслабься. Я не отчета у тебя прошу — отчитываются те, которым не доверяют или доверяют, но не совсем. А разве я мог передать такое дело и такие деньги человеку, в котором сомневался бы? Нет, просто расскажи, как да что, введи в курс в общих чертах.

— Дела, Саркис, идут — контора пишет. Ничего экстраординарного не произошло — все, как говорится, по плану. На днях встречаем очередную партию — караван в пути. Твоя доля за год ждет тебя в сейфе. Что еще?

— Керим не подводит?

— Пока нет.

— Ну и хорошо. А что за случай в Городе недавно произошел?

— Ты о чем?

— Девушка какая-то от передозировки умерла. Отца хватил инфаркт. Мать под машину попала. Что об этом можешь сказать?

— Да, было что-то подобное, мне Вадим докладывал, но я не обратил особого внимания — мало ли людей гибнет или умирает своей смертью в большом городе?

— И все же это случай особый, и напрасно ты не обратил на него внимания.

— А в чем, собственно, дело?

— В чем? Ну, во-первых, в смерти девушки виноват наркотик — это твоя сфера, во-вторых — отец наркоманки слишком легко вышел на Гарика и Топора, причем последнего довольно профессионально взял на понт, заставив плясать под свою дудку. Почему? Что это? Неосторожность наших ребят или специальная подготовка отца погибшей? Ты не думал об этом? Вижу, что нет, а зря. Кто этот человек? Чем он занимается и занимался раньше? И, наконец, где он сейчас? Адрес его известен? Наводили о нем справки?