На ночлег Мизинец и Птенец Куропатки остановились рано. Место для снежной норы они выбрали под большим одиноким камнем и с берега замерзшего ручья натаскали кучу тяжелых серых булыжников для метания.

Каждый миг теперь чувствовали они на себе пристальный голодный взгляд. Юноши знали: звери затаились где-то рядом, в чаще.

— Мы будем спать сегодня по очереди, — сказал Мизинец, когда приготовления к ночлегу были закончены.

Не успели они согреться в снежной норе, как на лес опустились синие холодные сумерки, и совсем рядом, под ближним деревом, вспыхнули зеленые огоньки волчьих глаз, и серые тени, громадные, как старые олени, появились у подножия толстой кривой березы.

Тихая дрожь прошла по телу Птенца Куропатки. Он прошептал:

— Брось скорее в них камнем, Мизинец.

— Подожди. Я буду говорить с ними. Помнишь, Заклинатель Духов Серый Гусь, ушедший в прошлую зиму к Верхним людям, говорил, что звери и люди близки и понимают друг друга. Он говорил, что попеременно можно быть то зверем, то человеком. Быть может, эти волки раньше были хорошими людьми и поймут нас.

И Мизинец заговорил, то повышая, то понижая голос:

— Вы сильные и могучие хозяева белой тундры и зимнего леса. Уйдите с нашей тропы. Разве быстрые ноги ваши не могут догнать в чаще лося? Вы когда-то были людьми и знаете, что мясо вкусное и нежное, розовое, как грудь розовой чайки. Что пользы вам от нас? Сверните с нашей тропы. У нас есть копья с острыми наконечниками и ножи… Мы не хотим ссориться с вами…

Волки придвинулись и сидели теперь рядом со входом в снежную нору. Казалось, что они действительно слушали то, о чем говорил им Мизинец.

— Уходите! Уходите! — просил Мизинец. — Разве мало места на земле, чтобы не ходить по следу друг друга? Разве род наш мешал вам охотиться, когда вы шли за оленьими стадами? Мы делились с вами как с родственниками, и каждый убивал только своих оленей. Не трогайте нас! Мы пойдем через ваши владения и не убьем даже куропатки…

Волки вдруг насторожились, вскочили на ноги и, казалось, хотели уйти, но потом придвинулись к норе еще ближе.

— Ты не смог их уговорить, — прошептал Птенец Куропатки. И тогда уже не просящим тоном, а с угрозой в голосе крикнул Мизинец:

— Уходите! У нас в руках копья и крепкие ножи!..

— Это души плосколицых. Они стали волками. Поэтому им не понятен наш язык. Это враги. Их надо убить.

Самый большой волк вдруг прыгнул вперед, на сугроб, под которым укрылись юноши, и стал разгребать снег. Двое других, не спуская горящих глаз со входа в нору, дружно и тоскливо завыли.

Мизинец и Птенец Куропатки в ужасе поползли в глубь норы и выставили вперед себя копья. Лобастая голова просунулась в узкий лаз, заслонила слабый свет вечера. Два копья ударили в сторону светящихся зеленых точек.

Тоскливый, полный боли визг был им ответом, и в нору вновь заглянули звезды.

Волк, который был на сугробе, продолжал разгребать снег, и уже совсем близко отчетливо слышалось его хриплое дыхание и царапанье когтей.

— Стереги вход! — прошептал Мизинец и навалился всем телом на древко своего копья. Древко сломалось. Теперь в руках Мизинца оказалось укороченное копье, и его не трудно было повернуть в нужную сторону в узкой и тесной норе. Он сел на корточки и поднял копье острием вверх.

На головы посыпался снег, и, не дожидаясь, пока рухнет свод норы, Мизинец что было сил ткнул копьем вверх.

Тонкое древко задрожало в его руках, но он не выпустил его, а резко повернул и рванул назад. Зверь с распоротым брюхом скатился по откосу и в судорогах забился у самого входа.

Проворно, на четвереньках юноши поползли из норы. Последний из оставшихся в живых волк пятился назад, приседая на задние лапы, готовился к прыжку.

Птенец Куропатки, не поднимаясь с колен, метнул в него копье. Оно застряло у волка в боку, и он впился в древко зубами. Мизинец шагнул вперед и плашмя тяжелым наконечником своего сломанного копья ударил зверя по голове. Волк упал, и долго вздрагивало его тело, а лапы скребли снег, и черная пена из оскаленной пасти текла на снег.

Разгоряченные победой, обрадованные и в то же время испуганные, молодые люди долго стояли над убитыми зверями. Потом, взявшись за руки и делая короткие шаги, они трижды обошли вокруг волков, поочередно вскрикивая:

— Мы сильные! Мы первыми никого не трогали! Мы убили хозяев зимней тундры! Мы очень сильные, потому что победили самых сильных.

Такую песню велел им петь обычай их народа. А когда взошло солнце, юноши выбили у самого большого волка белые острые клыки и, привязав их к поясам ремешками, снова тронулись в путь.

Дни проходили за днями, а они все шли и шли через хребты и глубокие долины. Кожаные чулки на ногах износились — из дыр торчали клочья сухой травы, ветви деревьев изорвали меховые рубахи. Но самое главное — от ночевок в снегу отсырела и потому совсем не грела одежда. Ее негде было просушить. Молодые люди мечтали об огне и добыче. Взятое в дорогу мясо кончилось, и они жевали кусочки шкуры от своих дорожных сумок. От них же они отрезали лоскутки для того, чтобы залатать одежду.

Путь был таким долгим, что Мизинец и Птенец Куропатки видели, как небо родило луну, а ночь съела ее, отгрызая по кусочку.