"Десятки не мог выслать, — негодовал Алексей. И какой-то внутренний голос ему возражал; "Тебе не прислал, а чужую девочку удочерил, воспитал. Твою будущую жену в люди вывели". — Этим нельзя оправдать подлость в отношении моей мамы и меня. — А второй голосок нашептывал: "Сын ты ему! Сын!" — Не отец он мне. Не те родители, что породили, а те, что вырастили. — "Отец тебя на должность начальника цеха выдвинул". — Не он выдвинул. Директор назначил, — "Но главный инженер мог возразить, и пропала твоя карьера". — Я по карьерист. Другую бы работу честно выполнял. — "Твой отец был молод!" — Ну и что же? — "Друзья и все такое. Кто-то влиял, советовал". — А у него что, головы не было на плечах? Войну прошел, не мальчик! — "Сам-то ты чего в селе не остался?" — Я учиться поехал в город. — . "Твой отец тоже хотел учиться". — Мать бы ему не помешала. — "Разберись лучше. Неужели он такой подлый?" — Его нельзя оправдать, простить! — "Пройдет время, и вы помиритесь". — Нет!"

Алексей сейчас не мог представить себя и Стрижова за одним столом, в одном доме, на одном заводе. Хотя наказание само пришло. Его, Алексеево, пребывание на заводе будет для него и пыткой и наказанием.

— Ты о чем все время думаешь, Алеша? — спросила Татьяна.

— О моих мыслях одним словом не скажешь, родная. Главное — мы будем вместе!..

Едва уловимой прохладой дохнул ветерок. В какой-то миг все переменилось. На город опускалась звездная ночь…

1970–1977 гг.