Шрифт:
И все закончилось.
Ассистент медленно пришел в себя. Прямо перед его носом высилась лейденская банка, но что-то в ней было не то… Что-то неправильное — стеклянная поверхность обрела новый, несвойственный металлический отблеск. Пропп достал из кармана карандаш и осторожно постучал о гладкую поверхность, та отозвалась глухим, совершенно не стеклянным звоном.
— Ой… — только и смог произнести ассистент. — Кажется, я очень сильно перепутал плюс и минус…
Он поднял голову и в первое мгновение не понял, что изменилось, а затем сообразил и почувствовал, как струйки пота потекли по спине — все до единой пластины рассыпались в мелкую невесомую пыль, вздымающуюся смерчами от любого дуновения.
Айзек Айнштайн благоговейно взирал на сгоревший щиток.
— Пропп, посмотрите на это… — прошептал он.
— Он перегорел, — осторожно сказал Франц.
— Пропп, вы идиот! — взорвался Айнштайн, но в его словах не было злости, лишь безграничное кипение эмоций. — Смотрите на приборы!
Вольтметр сгорел и заплавился в положении «стрелка вправо до упора». Амперметр напротив, отклонился влево от нуля. У ассистента отвисла челюсть.
— Амперметр показывал, какой ток мы забирали из сети, — прошептал как в трансе профессор. — В момент взрыва мы забирали меньше нуля ампер. И вот это, — он сделал величественный жест. — Как, по-вашему, с нашими жалкими пятью киловаттами мы могли бы это сделать?
Внизу нарастал шум, многоголосые крики и проклятия, приглушенные стенами. По-видимому, прочие жильцы прочувствовали эксперимент на собственной шкуре, но оценили его далеко не так оптимистично как автор.
— Часы! Вы видели часы и стрелки!? — вопиял Айнштайн, он метался по разгромленной лаборатории, похожий на призрака, серо-белые полы распахнутого халата мелькали за ним подобно крыльям, глаза сверкали. — Вы понимаете, что это значит?!
И Франц понял. Он посмотрел на сгоревший амперметр, на остановившиеся часы, черную пыль на полу.
— Сила, — только и смог вымолвить он. — Энергия.
— Именно! Именно! — воскликнул Айнштайн. — Электромагнитный импульс, который способен так воздействовать на часовой механизм, сжег бы дом, а от нас остались бы только обгоревшие кости! Энергия!
Он остановился, потрясая сухим кулачком, словно грозил невидимому собеседнику.
— Вот так и делаются мировые открытия «людьми с нефизическим складом ума»! — истово провозгласил он. — «В физике все уже открыто и у вас нефизический склад ума», как же! Я знал, что это возможно, я знал!
Лестница за дверью немилосердно заскрипела, сотрясаемая тяжелыми быстрыми шагами. Мгновение спустя сама дверь открылась от хорошего пинка.
— Профессор! — это был Дирлингер, всегда спокойный как гробовщик, абсолютно инертный и безразличный ко всем неприятностям, что доставлял окружающим Айнштайн. Если уж он вышел из себя, значит, и в самом деле стряслось что-то невероятное. — Черт побери, я понимаю, научное светило и все такое, но это уже никуда не годится!
Возмущенный обыватель поднес к самому носу Айзека непонятный предмет, что-то очень знакомое, но в то же время отличающееся странной несообразностью.
— Я вызову полицию! — орал, уже не сдерживаясь, Дирлевангер, а Айнштайн как загипнотизированный смотрел на небольшую белую штуку, которой тряс сосед. — Господин профессор, ну что же это такое, неужели добропорядочный ветеран на пенсии не может спокойно выпить кружку пива!? Только налил, и вдруг треск, гром, молния как серпом, чуть пальцы не отхватило!
В руке он и в самом деле держал фарфоровую кружку, точнее, ее половину — неведомая сила рассекла сосуд наискось, от верхнего ободка до днища. Срез был ровным и гладким, как будто тесто, рассеченное тончайшей нитью.
— Дружище! — радостно ответил Айнштайн. — Мы только что решили одну из величайших проблем человечества. А вы беспокоитесь о кружке пива!
Франц Пропп в очередной раз вздохнул и пошел искать молоток. Похоже, на этот раз ремонт будет долгим…
Глава 13
Настоящее.
Второй день «Пионер» крался на глубине трехсот метров, раскинув на десятки миль незримое «ухо» акустического наблюдения. Невидимый и неслышимый, он скрывался под термоклином и каждые несколько часов сбавлял ход на один-два узла, все дальше углубляясь на территорию, контролируемую врагом. Обошел два минных поля, расположенных как будто «на отстань», без какой-то видимой системы и цели. Переждал на глубине целую стаю вражеских субмарин — три английских и одну «семерочную», которая шумела как десять нормальных лодок. Миновал несколько патрулей и отдельных эсминцев ПЛО.
Тяжелейшая многомесячная работа не прошла даром — субмарина действовала идеально. Скованный прочнейшей сталью карманный атомный ад исправно питал практически бесшумные движители. Вся аппаратура работала … пожалуй, обычное «с точностью часов» здесь неприменимо, электронная начинка подлодки была в миллионы раз сложнее любого, самого точного и сложного хронометра. Она просто работала, без сбоев и поломок. Пока все шло по плану, настолько четко и точно, что Шафран ходил мрачнее тучи, ожидая, когда судьба предъявит счет за щедро отмеренный излишек удачи. Но время шло, счет все откладывался, и механик дальше и дальше уходил в дебри черной меланхолии, стараясь, впрочем, не показывать ее коллегам и соседям.