— Но это правда.

— Должны быть какие-то предпочтения. Или нам действительно стоит искать вашего бывшего Главу? И этого, как его, Гора из Альда?

— Они связаны, — вынужден был признать Клай. — Найдем их — найдем и ее.

— А где могут быть они?

— Сайрус — в бегах, — снова пожал плечами Клай. Бывшего Главу ему было не жаль. — А Гор — наверное, в Альде. Они всегда держатся близ родных городов, — произнес и подумал о том, что сам держался возле Дона до последнего.

— Ну вот, можете же сотрудничать, — одобрил Марис. А Клай с удивлением понял, что ненавидит Мариса чуть меньше, чем Дигина.

Сказать, что я была растеряна — это не сказать ничего. После прощания Ругарин растворился в пространстве, отбыв, очевидно, в родную Кресанию. И его трудно было в чем-то винить — он и так сделал больше, чем мог. Я же осталась один на один с собой. Слабая, уязвимая и беспомощная без своих деревьев. Первая же попытка переместиться показала, что я не умею этого делать. Что все не так тривиально, если над твоей головой не полощутся роскошные кроны, а мощные корни не уходят в землю. К слову о корнях. Я задумалась о том, что Ругарину удалось отыскать мои корни даже в пограничном мире. Так может, они и здесь сохранились? Я не знала, чем может мне помочь груда высохших веток, но стоило хотя бы попробовать.

После часа старательных раскопок я поняла, что земля здесь на самом деле превратилась в пепел, а с ней в пепел превратилось и все остальное — мои попытки были бессмысленны. Некстати вспомнилось расставание с Сайрусом, и сердце резанула старая боль, притупившаяся во время беготни по лестницам. Я опустилась на землю и обхватила голову руками. Еще никогда все не было так плохо и безнадежно. Может, мне лучше было все-таки умереть в пограничном мире? Ведь не зря же я туда попала. Может, это была моя судьба, а Ругарин лишь помешал ей.

Позвать я больше никого не могла. Да и имела ли право? Сайрус меня больше не желал видеть, о чем ясно дал понять. А Гора я бросила безо всяких объяснений. Да и сколько можно удерживать его рядом с собой, не давая ничего взамен? Он наверняка бы уже давно женился и детей завел — так нет, вместо этого только влипал в новые и новые неприятности.

Заметив крохотный корешок, я не поверила своим глазам: стала копать вглубь, а там — ничего, тогда пошла выше — и вдруг поняла, что он тянется от меня, робкий, слабый, но живой. Затаив дыхание, я посмотрела вглубь себя и увидела проблеск жизни. Из моего неба вновь тянулись к свету два переплевшихся ростка. Семена — они не погибли, они остались, и вновь дали всходы, взрастая на любви и привязанности моего сердца, вскормленные его огнем.

И вновь зазвучали стихи в моем сознании, только иные:

Корни деревьев окрепнут в земле,

кроны — пусть ветер полощет,

стволы и ветви закалятся в огне

моего горячего сердца.

Я вновь оживала, стремительно наполняясь магией Бойла и тысячами связанных с ним миров. Я ощущала их все — такими разными и прекрасными, дополняющими друг друга, пребывающими в гармонии. Я перерождалась, какой-то целостной, счастливой, наполненной, единой со всем сущим до самых границ с пустотой.

— Чертово сиятельство, — выплюнул Гор, допивая очередную кружку жужи. На этот раз он явился в кабак с благими намерениями — помочь хозяину восстановить зал, но закончилось все, как обычно. Хозяин хмуро поглядывал на него из-за стойки, но ничего не говорил. Помощников катастрофически не хватало, а Гор мог еще пригодиться не раз, так что приходилось мириться.

— Быстро же ты утешился, — продолжал ругаться Гор. — Встал в позу — и свободен. Олянка, ну, как ты могла, — охотник в сердцах треснул кружкой по столу. — Говорил же оставаться с сестрами, тогда ничего бы не случилось. Так нет, подавай ей войну с кресанийцами. Вот и отвоевались.

— Тише, — прошипел хозяин, протирая тряпкой стол с разлившейся жужей. — Если ты запамятовал, мы теперь — часть Кресании.

— Как же, забудешь тут, — сплюнул Гор, и хозяин снова заорудовал тряпкой. — Как он мог? — воззвал Гор к патриотизму хозяина. — Как мог за так отдать добрый кусок страны?

— Какое уж тут затак, — возмутился хозяин, — сколько людей полегло. А с Доном что случилось! Люди говорят, его вовсе стерли с лица Бойла. Так лучше быть частью Кресании, чем частью того света.

— Эх, меркантильный ты человечишко, — вздохнул Гор, запивая горечь ситуации жужей.

— Кто? — удивился хозяин.

— Перебежчик, — припечатал его Гор на иной лад.

— Так чего ты тогда расселся тут и жужу пьешь, — обиделся мужик.

— Потому что жужа добрая, самая что ни на есть гаковская, — вздохнул Гор. Хозяин заметно расцвел в ответ на похвалу. — Принеси еще, а?

— Пьянчуга, — проворчал хозяин, но пошел. — Нет на тебя тетки твоей, память ей светлая. Так и не дождалась внуков-то.