Марис недовольно скривился, мысленно ругая дыры в кресанийской разведке.

— Тогда мы с вами в одинаковом положении, господин Дигин.

— Верно, господин Марис. И в преддверии выборов нам неплохо было бы заручиться всей возможной поддержкой коллег и народа. Решение об объединении наших сил против внешнего врага будет весьма популярно в Гаке. Что Вы думаете насчет Кресании?

— Люди будут довольны, если война завершится, а выборы смогут пройти в спокойной обстановке, — признал Марис. — Особенно, если дать им повод считать окончание войны победой. Мы должны доставить им этого вашего монстра на блюдечке, Вы меня понимаете? — Марис властно посмотрел на Дигина, и тот лишь кротко кивнул в знак своего полного согласия и содействия.

— Тогда можно считать переговоры оконченными, — подытожил Марис. — И еще, — он пристально посмотрел на Заместителя, — мне нужны все бумаги по вашему монстру.

— Я распоряжусь, чтобы Вам предоставили всю необходимую информацию, — заверил его Дигин, вставая из-за стола и кланяясь.

— Господин Заместитель, — не удержался гость уже в дверях.

— Да? — Дигин был сама любезность.

— Мне любопытно, как Вы объясните своим коллегам такую спешную перемену настроения с учетом ваших потерь людей и земель на юге?

— Как путь к новой жизни после расплаты за ошибки старого руководства.

— Как удобно, — ухмыльнулся Марис.

— Политика, господин Марис, — улыбнулся Дигин, но его улыбка скорее походила на мимику змеи.

Что думает обо мне Гор? Прошло не больше двух или трех суток, а мне казалось, что все остальные события случились вечность назад. Вечность назад я уничтожила кресанийцев, выбросила в пограничный мир Ругарина, потеряла Сайруса и бросила недоумевающего охотника. А еще потеряла деревья, но при этом осталась жива. Правда, надолго ли? Страшная мысль огрела меня, как дубиной по голове. Я вздрогнула.

— Мерзнешь? — Ругарин снял куртку и протянул ее мне. Я не стала отказываться и благодарно приняла. Мы не знали, переживем ли следующую ночь — это сближало и делало ненужными всяческие условности. Не так давно я также поняла, что даже здесь любовь все же существует, когда на одном из пролетов мы с Ругариным натолкнулись на занимающуюся сексом парочку. Правда, выглядело это, как акт отчаяния, и не прекратилось даже с нашим появлением. Потому что через двадцать минут кто-то из них, или оба, могли быть мертвы.

Страшная мысль заключалась в том, что деревья могли исчезнуть не только из-за ненасытной тьмы. Хотя, — я вздохнула облегченно, закутываясь в куртку, — в любом другом случае деревья погибали бы постепенно.

— Лучше? — Ругарин приобнял меня и подтянул к себе.

— Да, спасибо.

Наши силы вновь были на исходе, но больше везение с восстановлением не повторялось. Я видела, каким все более напряженным и мрачным становится Ругарин, но ничем не могла ему помочь. У него были хоть какие-то шансы, а вот я улетела бы первой. Маг печально взглянул на меня, словно прочитал мои мысли.

— Я могу поделиться силой, — начал он.

— С ума сошел, — перебила я. — Сам же говорил — никакой магии.

— Но это не совсем магия и может дать тебе шанс, — возразил он.

— Нет уж, лучше побегаем, — качнула я головой.

Ругарин улыбнулся и сильнее сжал меня в своих руках.

— Если бы мы были дома… — мечтательно заговорил он.

— Что, угостил бы меня кружкой-другой? — Я едва не проговорилась и не сказала 'жужи'. С каждым днем врать становилось все сложнее, а мысли ворочались все медленнее. — Чтобы посмотреть на меня забавную?

— Нет, предложил бы тебе свою руку, — вдруг произнес он.

— Чтобы не упала? — предположила я.

Ругарин затрясся от смеха.

— Прости, — сказал, успокоившись. — Это нечто вроде предложения встречаться в вашем понимании.

— Откуда ты столько всего знаешь? — искренне поразилась я. Ну, откуда ему знать, как его предложение правильно звучит для обитателя серого мира? Или система обучения в Кресании на порядок лучше, или Ругарин — выдающийся маг, или учиться нужно с детства — но я за предыдущие несколько варов лишь нахваталась отрывочных знаний из разных областей, а вот фундамента мне явно не хватало.

Ругарин лишь пожал плечами и выпустил меня из круга своих рук.

— Пора, — сказал уже привычно. Темнота отступала.

— Так каков план? — спросила я больше для собственного успокоения.

— План — попасть в зону восстановления и не покидать ее.

Даже первое было сложно осуществимо. Если бы эти зоны можно было хоть как-то просчитать заранее, не мы бы одни додумались до такого плана. Но понимание приходило где-то на грани, за секунды до того, как начиналось восстановление. Потому все и бежали: или безнадежно стремясь к ускользающему чуду или в расчете на удачу. Бежали, потому что остановиться — означало сдаться.