Это было совершенно не в духе Обрима. Он был человеком, который мог заставить замолчать зал, просто войдя в него. Он не сентиментальничал. Он был суровым полицейским, даже по стандартам КСБ, человеком с железными нервами. Найнер поправил перчатки, затолкав при этом чип в правую.

– Благодарю, Капитан.
– сказал он.
– Надеюсь мы ещё будем работать с вами.

Обрим похлопал его по плечу.

– Я тоже, приятель. Вы знаете, что можете на нас положиться. Всё, что угодно, для наших парней.

– Дар прикарманил все ваши лакомства, Капитан...

– Я же сказал - что угодно.

Дарман подозрительно взглянул на Найнера, пока турболифт опускался на подвальный уровень. Найнера подмывало рассказать ему что происходит, что у него есть жизненно важные данные, которые он должен как можно скорее передать Джайнгу - если только он сможет его найти, но его инстинкты напоминали, что для всех будет безопасней, если он придержит это при себе до последнего.

– Я захватил и на Эннена.
– Дарман открыл один из подсумков и осмотрел свои честно добытые трофеи.
– Хотя варра-орехов и нет. Надо будет залить эти сиропом. Подозреваешь, что там поставили скрытые камеры наблюдения?

– Мы это узнаем, если сегодня вечером по казарме устроят обыск и твои варра-орехи конфискуют.

Обрим, должно быть, тоже считал что там ведется постоянное наблюдение, или же что есть серьезный риск этого, раз уж он так тщательно подошел к этой игре словами. От этого Найнер почувствовал себя куда лучше.

Он не был параноиком и не сходил с ума. Империя действительно хотела его подловить.

Кириморут, Мандалор.

Бесани обеими руками подставила лист хааршунового теста под свет.

– Най, так достаточно тонко?

Най взглянула на лист. Бесани была такой же высокой, как и Ордо, на голову выше Най и Скаут.

– Можешь видеть сквозь него? Рав говорит, что сквозь него должно быть видно твое обручальное кольцо.

– Примерно так.

– Ну и на мой взгляд вполне нормально.

– Если его полагается запекать до твердости, то как его будут запихивать в сухие пайки?
– Бесани держала лист теста, зажав его в пальцах, словно белье на стирке.
– Он же так и в ранец не влезет.

– Прежде чем запекать, его сворачивают.
– ответила Руу.
– Ну а потом их размачивают в воде, чтобы снова сделать мягкими.

– Ого. Здорово.

Они готовили незнакомую еду, чтобы отметить начало таяния снегов. Это не было каким-то фестивалем, насколько могла понять Най, просто импровизированная трапеза на свежем воздухе, в честь того, что воздух больше не настолько холоден, что кожа прилипает к металлу. Для неё он всё ещё был леденящим. Но и она отчетливо могла ощутить то, что Скирата и остальные чувствовали в воздухе: весну.

Бесани впряглась в приготовление хааршунового хлеба. Она не была прирожденным поваром, но она старалась так усердно, что на неё было больно смотреть. Най было жалко её. Она была умной, ошеломительно красивой городской девушкой, которая совершенно не подходила для такого фронтирного образа жизни, но она твердо была намерена быть для Ордо идеальной женой-Мэндо. Она с головой погрузилась в их культуру. Она училась готовить пищу, носить броню, и даже сражаться.

Или их культура привлекала тех, кто хотел ощущения родства, или же она была такой притягательной что поглощала тех, кто с ней соприкоснулся. Най подумала о том сколько осталось до того, как и она тоже будет затянута этим притяжением. Это, конечно, во многом было заслугой Скираты. У него был талант собирать вокруг себя людей - да и вообще самых разных существ - и заставлять их ощущать себя, словно одна семья.

Пока Бесани боролась с тестом, а Скаут и Руу нарезали бедро шатуаля, добытого Мирдом и Вэу, Най делала игатли, с самого начала, следуя рецепту с деки, лежащей на кухонном столе. Рецепт рассыпчатого печенья размером с монетку не был мандалорианским; печенье было куатским - пышное и воздушное, совершенно непохожее на здешнюю, практичную и сытную еду. Скирата был родом с Куата. Это она знала. Он упомянул про это лишь один раз и это её заинтриговало, потому что она не понимала - насколько пестрой смесью были мандалорианцы. Пока они не снимали шлемы, они все казались ей одинаковыми.

Теперь она знала больше. С одной стороны приходили люди, тогорианцы, викваи, тви'леки - самые разные расы, но по большей части люди, а с другой - появлялись уже Мэндо. Най не могла понять этого. Не было ни принуждения, ни свода писаных правил, кроме очень простых обычаев насчет языка, брони и того, что дети - чьими бы они ни были - это центр твоей жизни, но каким-то образом все со временем становились мандалорианцами до мозга костей, различаясь лишь акцентом да едой. Всё остальное выбрасывалось на помойку. Должно быть, однажды она поймет это. А пока что она работала, предположив что Скирата помнит достаточно из своего раннего детства, чтобы оценить домашнее лакомство, которого он наверняка не пробовал больше пятидесяти лет.