— Что вам нужно? — довольно зло спросила та.

— Я просто увидела, что вам плохо, и решила узнать, могу ли я чем-нибудь помочь.

— Мне никто не сможет помочь, — почти выкрикнула девушка, но потом, спохватившись, добавила: — Конечно спасибо за заботу. Извините, но мне, правда, очень плохо.

— А что случилось? — спросила Стефани, присаживаясь на край стула рядом с девушкой.

Та испуганно отшатнулась, на мгновение она даже перестала дрожать. Стефани протянула руку и дотронулась до ее плеча.

— Я говорю серьезно, — сказала Стефани, улыбаясь.

— У вас хорошая улыбка, — сквозь слезы ответила девушка.

— Ну если я располагаю вас к себе, то, может быть, поговорим? Вы расскажете, что с вами случилось, и на душе станет легче.

— Нет-нет, вряд ли кто-то сможет мне помочь, — в ее голосе прозвучала боль.

— Что вы, мне в самом деле хочется вас послушать. Вы доставите мне удовольствие…

Слово «удовольствие» зависло в воздухе. Стефани прикрыла глаза.

— Извините за это слово, я не хотела сделать вам больно. Чужая беда не может доставлять удовольствие.

Прижав пальцы к губам, девушка неотрывно смотрела на Стефани.

— Мне очень плохо и совсем не хочется рассказывать о своих бедах. Но, может быть, вы и правы, мне стоит выговориться.

Стефани постаралась улыбнуться как можно более приветливее.

— Я не жестокая, я просто хочу угостить вас бренди и услышать все то, что вы захотите мне рассказать. Большего я и не прошу.

Девушка наконец-то решилась.

— Если уж вы так добры ко мне…

— Я думаю, — прервала ее Стефани, — удобнее всего поговорить у меня в номере, а не здесь на террасе, где любопытный официант будет смотреть и строить предположения, почему вы плачете. Ведь мы обе — женщины, и если моя жизнь сложилась удачливее, чем ваша, может быть, она когда-нибудь сложится удачливее и для вас.

Стефани и девушка поднялись и прошли к барной стойке. Миссис Харпер заказала бренди, и обе женщины, сжимая в руках стаканы с янтарной жидкостью, двинулись к лестнице.

— Пойдемте наверх, — говорила Стефани, сгорая от желания скорее проявить свое великодушие. — Пойдемте ко мне в номер.

— Ну вот, — сказала Стефани, когда они зашли в номер. Она задвинула шторы, и стало видно, как ярко блестят никелированные детали шкафов, кресел, шелковые подушки и простыни. Девушка остановилась на пороге, казалось, ей не очень-то приятно заходить в номер к Стефани.

— Входите и садитесь сюда, в это уютное кресло. — Стефани подвинула поближе к невысокому столику мягкое кресло. — Идите же садитесь, вы совсем продрогли.

— Я не знаю, удобно ли, — сказала девушка и попятилась к двери.

— Ну пожалуйста, — Стефани подбежала к ней, — не надо вам ничего бояться, право же, не надо. Вас, наверное, кто-то сильно напугал или обидел? Сейчас мы сядем и будем пить бренди. Чего вы боитесь? — она ласково толкнула свою худенькую гостью в мягкие объятия кресла.

Но ответа не последовало. Девушка села так, как ее посадила Стефани. Руки у нее были опущены, рот слегка приоткрыт.

Стефани, глядя на нее подумала, что девушка выглядит немного глуповато. Но ей не хотелось этого замечать. Она наклонилась к девушке и прошептала на ухо:

— Почему бы вам не вытереть волосы? Оки совсем мокрые. Так ведь будет удобнее.

Раздался невнятный шепот, что-то вроде «хорошо».

— Сейчас, — и Стефани принесла девушке полотенце.

Та поднялась. Одной рукой она держалась за кресло, другой принялась вытирать волосы.

— Простите меня, — сказала девушка, откладывая мокрое полотенце в сторону, — но мне кажется, что я сейчас упаду в обморок, столько всего свалилось на меня в этот день. Если я не выпью сейчас, мне и в самом деле станет дурно.

— Пейте, вот бренди, — Стефани пододвинула стакан поближе.

Девушка задумалась.

— А нельзя ли что-нибудь не такое крепкое?

— Нет-нет, именно бренди быстро приведет вас в чувство, — Стефани, удивляясь сама себе, опустилась на колени рядом с креслом.

Девушка принялась всхлипывать.

— Не плачьте, не надо плакать. По-моему, ничто в этой жизни не стоит наших слез, — она подала ей свой платок и обняла за худенькие плечи. Наконец, девушка забыла свой страх, казалось, забыла все на свете, кроме того, что они обе — женщины, и, всхлипывая, проговорила:

— Я больше не могу так. Я не выдержу, не выдержу. Я, наверное, что-нибудь сделаю с собой.

— Успокойтесь, — Стефани гладила ее по волосам, — я позабочусь о вас. Не плачьте. Подумайте, как хорошо, что мы с вами встретились. Пока мы будем пить бренди, вы все расскажете. И я что-нибудь обязательно придумаю для вас. Обещаю вам. Перестаньте же плакать. Вы и так совсем слабая, пожалуйста, успокойтесь.