Колян задумался: «Бабка, наверное, молилась… Матери-то я всегда нахрен не нужен был, ей свою жизнь устраивать с «новым папой» надо… Жалко бабку. Одна она и совала мне рублик — «иди внучок, купи мороженого «… Померла, пока я ползал по грязи под пулями, не дожила».

Коля грустно вздохнул и опять приник взглядом к окну.

«Надо за комнату платить, хозяйка не дай Бог вопрется в хавиру, а там арсенал. Сука — заявит еще,» — подумал он. — «Вчера подкатывала, ныла — «За комнату кода отдашь?! Лазишь и лазишь, пачкашь везде! Вот ужо заявлю на тебя, все равно денег не платишь»!

Отделался он, только вручив ей пузырь и пообещав в понедельник по–любому расплатиться.

Незаметно подплыла станция Раскатово.

Колян поднялся с жесткой, отполированной задами пассажиров скамьи, накинул на плечи выцветший, набитый продуктами и инструментами рюкзак и шагнул на раскаленный июньским солнцем перрон.

Шагать ему было еще километров пять, до опушки леса, где и проходили позиционные затяжные бои.

Колян шел по дороге, привычно отслеживая обстановку по сторонам — не следит ли кто, нет ли ментов, конкурентов, шпаны какой — копание по войне это вам не детские игры, тут можно и голову сложить — попав не в то место, не в то время и не в ту компанию.

Ходили слухи о поисковиках, бесследно пропавших в этих лесах — то ли в болоте утопли, то ли подорвались на минах или снарядах, то ли лихие люди упокоили их шебутные головы…

Колян не для того выжил в чеченской мясорубке, чтобы сгинуть за триста баксов в пригородном лесу, потому шел осторожно, как говорили старые вояки «на щелчке» — это когда оружие снято с предохранителя и ожидаешь нападения со всех сторон, готовый к выстрелу.

Коля не был этаким Рэмбо, но ему приходилось убивать. Он видел смерть в лицо, и выглядела она совсем не по–киношному — в говне, крови, кишках, выпавших из живота и без единого крика «За Родину! За…» — да хрен знает за кого уже давно кладут головы наши пацаны, которые еще и бабу-то голую не видели, а вот кровь и разбросанные по земле мозги товарища — это пожалуйста.

Дорога пылила и извивалась вдоль деревеньки, лугов, пастбища с вьющимися оводами и мошкарой…

Метрах в ста от околицы стояла группа местных парубков — они увидали Колю и стали что-то бурно обсуждать, показывая на него пальцем…

Колян предусмотрительно взял подальше от них и углубился в лес справа от дороги, шагая перпендикулярно проселку.

«Б…ь, болван я! Нах… я поперся возле деревни?! Теперь этих пид…сов местных возбудил!» — Колян крякнул и продолжил проламываться сквозь кустарник дальше в лес.

На старой просеке, заросшей кустарником и осинами, он увидел оплывшие остатки когда-то вырытых тут окопов… Только опытный глаз мог их заметить, просканировав поверхность земли умелым взором. Грибник, пройдя мимо этих объектов, и не понял бы, что такое находится в этом месте, но Коля сразу определил — тут могут быть перспективные точки. Стоит начинать поиск.

Впрочем, тут все было нашпиговано военным железом, так что–только фарт мог помочь найти что-то ценное.

«Хорошо бы найти немчуру, жмура офицерского, их хоронили в орденах, при оружии», — подумал Колян и вытащил из рюкзака тонкий, гибкий, но прочный стальной щуп, в зачехленной виде выглядевший как спиннинг.

Он взял его за рукоятку, приделанную крест–накрест к стальному штырю и стал вводить прочный стержень в мягкую лесную почву, втыкая его почти до основания.

Так прошло около часа, потом под щупом что-то глухо стукнуло.

«Не дерево. Костомаха, по ходу дела, — подумал Колян — По–любому копать надо».

Достал из мешка сложенную саперную лопатку, свинтил ее и начал копать, разгребая и откидывая двумя руками рыхлую, перевитую корнями землю.

Лопата глухо стукнула о желто–коричневые кости…

— Ага… Жмур! По ходу, ганс — теекс… Что тут у нас — ага — кАбура… Похоже от парабеллума…с курицей. Жетон какой то… хммм… мля… по ходу, жетон не простой… мож гестапо, полицай… реально можно приподнять штукарь баксов! — Колян, лихорадочно закопался глубже, отбрасывая в сторону желтые кости с налипшим местами тряпьем — стали видны остатки сгнившего мундира и портупеи.

«Мля, портупея сгнила, а кАбура ни хера! Что за черт!» — Колян не верил в мистику, хотя частенько слышал рассказы о том, что на местах боев случаются всякие мистические вещи, мол, призраков видят или огни.

«Херь это все, — всегда говорил Коля — Живые страшнее. Жмур он жмур и есть — если не сгнил до конца — воняет. А сгнил — землей пахнет и болотом. Нехера придумывать. В это вот все «пионэры» верят, когда наши придумывают всякую хрень, чтобы отпугнуть их от раскопок, конкурентов убирают».

Лопатка звякнула обо что-то — «Мож ствол? В кАбуре его не было… нет… фляга… прикольная… из-под коньяка, серебряная или мельхиор… тоже с курицей! Везет тебе, Колян!» — подумал он и тут же сплюнул, — »Не сглазить бы, что-то больно уж пруха седня…»