Шрифт:
Если бы ребенок был девочкой, Хьюго получил бы все. Он признал, что испытал разочарование.
— Конечно, я не должен был строить планов. Но все равно было тяжело. О, что ж, удача есть удача! Сирилл — милый ребенок. Я ужасно его люблю.
И он действительно его любил. Всегда готов был поиграть со своим маленьким племянником, позабавить его. Хьюго по природе был совсем не враждебным человеком.
Сирилл был не очень здоровым. Хилый ребенок, невыносливый. Вполне возможно, что он не дожил бы до зрелости…
И тогда?..
— Мисс Клэйторн, почему я не могу поплыть к той скале?
Раздражающее писклявое бормотанье.
— Они слишком далеко, Сирилл..
— Но, мисс Клэйторн…
Вера встала. Она подошла к туалетному столику и проглотила три таблетки аспирина.
Она подумала:
«Хорошо бы иметь настоящее снотворное.
Если бы я решила покончить с собой, то приняла бы смертельную дозу веронала, или чего-то в этом роде, не цианид».
Она поежилась, вспомнив перекошенное пурпурное лицо Энтони Марстона.
Проходя мимо камина, она взглянула на обрамленные вирши.
«10 негритят отправились обедать. Один поперхнулся и тогда их стало…»Она подумала:
«Ужасно… прямо как сегодня вечером…»
Почему Энтони Марстон захотел умереть?
Она не хотела умирать.
Она не могла себе представить, как можно хотеть умереть…
Смерть была предназначена другим…
Глава шестая
Доктор Армстронг видел сон…
В операционной было очень жарко…
Ну не слишком ли они натопили? Пот струился по его лицу. Руки были влажные и липкие. Трудно твердо держать скальпель…
Какой он был острый…
Легко убить таким ножом. И, конечно, он совершал убийство…
Тело женщины было тугим. Оно должно было быть большим и громоздким. А было тощим и хрупким. И лицо было спрятано.
Кого он должен убить?
Он не мог вспомнить. Но должен же он знать! Может быть, спросить сестру?
Сестра наблюдала за ним. Нет, он не мог ее спросить. Она подозревала, он видел, что она подозревала.
Но кто же на операционном столе?
Не надо было так покрывать лицо…
Если бы только он мог видеть лицо…
А! Вот так лучше. Молодой практикант убрал платок.
Ну, конечно, Эмили Брент. Он должен убить Эмили Брент. Какие злобные у нее глаза! Ее губы движутся. Что она говорит?
«В расцвете жизни нас подстерегает смерть…»
А сейчас она смеялась. Нет, сестра, не кладите снова носовой платок. Я должен видеть. Я должен дать наркоз. Где эфир? Я должен был захватать с собой эфир. Что вы сделали с эфиром, сестра? Chateau Neuf du Pape [23] ) Да, тоже пойдет. Уберите носовой платок, сестра.
Конечно. Я все время это знал! Это Энтони Марстон! Его лицо пурпурное и перекошенное. Но он не мертв — он смеется. Говорю вам, он смеется! Он раскачивает операционный стол.
23
Новый замок Папы Римского — букв., фр. Сорт сухого красного вина.
Осторожней, осторожней. Сестра, держите его… держите стол…
Неожиданно вздрогнув, доктор Армстронг проснулся. Было утро. Солнечный свет потоком вливался в комнату.
И кто-то склонился над ним — тряс его. Это был Роджерс. Роджерс с бледным лицом, бормочущий:
— Доктор… доктор!
Доктор Армстронг проснулся окончательно.
Он сел на кровати и резко спросил:
— Что случилось?
— Моя жена, доктор. Я не могу ее разбудить. Боже мой! Я не могу ее разбудить. И… и она выглядит как-то не так.
Доктор Армстронг действовал быстро и четко. Он накинул халат и последовал за Роджерсом.
Он склонился над кроватью, на которой женщина мирно лежала на боку. Он поднял холодную руку, веко. Прошло всего несколько минут перед тем, как он выпрямился и отвернулся от кровати.
Роджерс прошептал:
— Она… она… она..?
Он облизал пересохшие губы.
Армстронг кивнул.
— Да, ее не стало.
Он задумчиво посмотрел на стоящего перед ним человека. Потом они подошли к столику возле кровати, к умывальнику и вернулись к спящей вечным сном женщине.