Я снова в Галином доме, перед заштопанным хрупким телом, и завёрнутый в грязную тряпицу Королевский Рубин ощутимо оттягивает мне руку.

– Действуй, - подталкивает меня хозяйка.
– Раз сегодня твой день... Не бойся, я рядом: и подскажу, и подправлю. Руку держи над камнем. Которая у тебя рабочая? Это важно. Другую над девочкой. Жди. Камень сейчас через тебя настроится, диагностирует и всё выдаст. Терпи, будет неприятно.

Ой, нет, лучше бы родить...

– Терпи, - слышу резкий оклик Галы. Стискиваю зубы. И вдруг чувствую, как невидимые сильные руки сэра сжимают меня в объятьях, ощутимо облегчая боль. Мне легче, настолько, что я могу уже воспринимать показ отстранённо, словно наблюдатель, а не действующее лицо. С моей ладони, словно с головешки, срывается и капает жидкое пламя и раскатывается плёнкой по искалеченному телу, пока оно, наконец, не оказывается полностью упакованным в сияющий рубиновый кокон.

Горящий жгут словно выдёргивается из правой руки.

– Хороший из тебя проводник, - слышу ведунью и чувствую на лбу её руку.
– Слушай внимательно. Сейчас всё пройдёт. Ты выйдешь - и забудешь боль, и саму процедуру тоже забудешь, иначе будет перегруз, потому что регенерация - это пока не твой уровень. Вспомнишь, когда будешь готова к восприятию. Всё.

Королевский рубин покрывается сетью трещин, дымится - и рассыпается.

– Одноразовый...Что смотришь?

– Не поняла, - пытаюсь стряхнуть оцепенение.
– Что ты до этого сказала?

– Молодец, сказала. Не каждый новичок так справится. Пять тебе, Ванесса.

...- Хва-тит, - умоляю, с усилием выдираясь из воспоминаний, - пожалуйста, хватит!

– Уже всё, дорогая, - слышу голос сэра Майкла.
– Возвращайтесь. Вы меня слышите?
– Он встревожен.
– Васюта, смотрите же! Здесь ещё что-то!

А меня тем временем подхватывает и закручивает невидимый смерч, вынося прямёхонько из дома с дорожкой, вымощенной жёлтым кирпичом, прямо в...

Мой мир.

Мой дом.

Мой маленький зал. Я сижу за тем самым журнальным столиком, где давно обустроено любимое Норино лежбище, сижу, скукожившись, с тлеющей сигаретой, которая вот-вот обожжёт мне пальцы. Я - курю? И не втихаря, на кухне? И при девчонках?

Впрочем, кажется, я даже их не замечаю. У меня одна мысль так и долбит в виски: как им сказать? Как им сказать? Не поверят...

– Мам...
– Машка настойчиво трясёт меня, я смотрю непонимающе. Она отбирает у меня окурок, гасит в пепельнице. Решительно говорит: - Мам, хватит. Она ещё найдётся.

Сонька распахивает настежь балкон, я всей грудью вдыхаю свежий, насыщенный влагой, как после проливного дождя, воздух.

– Мам, она найдётся, слышишь? Нора найдётся, - как маленькой, повторяет Машка.
– Хватит курить, ты уже зелёная вся. Мы расклеили объявления, и нам звонят правда, всё не те собаки находятся

Тут я начинаю неудержимо рыдать. Они совсем теряются.

– Ма-ам, - Машкин голос дрожит, и я с трудом беру себя в руки.
– Ну что нам сделать, чтобы ты успокоилась? Ну, скажи!

С другой стороны меня обнимает Сонька. Девочки мои... У меня не будет другого случая. Я вытираю слёзы.

– Всё сделаете?
– спрашиваю. Они с готовностью кивают.
– А если я попрошу...

– Всё!
– говорят они хором.

И я собираюсь с духом, потому что запрашивать подобное от современных детей - практически дохлый номер. Варварство.

– Сотрите игрушки со своих компьютеров, - говорю я. У них вытягиваются личики, а я безжалостно повторяю: - Все. Даже "косынку", чтоб ей пусто было. Сотрите навсегда. Можете считать это блажью, но только так я успокоюсь, обещаю вам.

И, чтобы придать вес своим словам, сгребаю с журнального столика полупустую пачку сигарет, пепельницу и иду выбрасывать. Возвращаюсь в комнату и ловлю девчачьи переглядывания.

– Мам, - жалобно говорит Сонька, - ну, хоть Дьяблу можно оставить? У меня Амазонка уже на тридцатый уровень выведена...
– Должно быть, я очень уж страшно хватаюсь за сердце, потому что Машка в сердцах отвешивает ей плюху и уходит в детскую. И я понимаю: может, они и решили, что с матерью что-то не то от потери любимицы, но, дабы меня успокоить, пойдут на самые страшные жертвы.

Надо видеть эти скорбные лица, когда девчата притаскивают и включают передо мной оба ноутбука и, не заморачиваясь с каждой игрой по отдельности, просто-напросто форматируют жёсткие диски! Я чувствую, что горло у меня сжимается. Я знаю, что они, хоть и легкомысленны, но слово своё держат крепко, и пока я жива - пока проекция моя жива, наконец, понимаю!
– новых игр не заведут. И хотя бы за это я спокойна. Ибо теперь некий любитель реалити-игр, гордо именующий себя Миром, до них не дотянется. Просто не будет повода.