Себастьян Дюшейн обнаружил ее в углу, беседующей с мужчиной, который не понимал слова «нет». Изабель только что пролила бокал шампанского ему на рубашку, когда Себастьян пришел к ней на выручку и потащил на танцпол.

– Это рил. Популярный танец времен Регентства. Следите за людьми в костюмах – научиться совсем нетрудно.

Это было весело. Танец напоминал кадриль, но в более элегантном исполнении. К тому времени, когда танцоры в последний раз поклонились друг другу, все запыхались и весело смеялись.

Следующая мелодия полностью изменила настроение.

– Это вальс, – сказал Себастьян, – но вальс эпохи Регентства. Он гораздо благопристойнее венского вальса, хотя в начале девятнадцатого века казался чем-то весьма сомнительным.

Держа Изабель на расстоянии вытянутой руки, Себастьян положил ей одну руку на плечо, а другую на талию. Они начали кружиться в танце, и через минуту Изабель уже казалось, что вокруг никого нет, что во всем мире они остались вдвоем, держа друг друга в объятиях.

Прижавшись к Себастьяну, Изабель на языке тела говорила ему, что не хочет никуда уходить, что хочет быть именно здесь. В глазах Себастьяна она видела радостное удивление, но он по-прежнему держал ее так, словно боялся, что она сбежит.

В конце концов он успокоился и вздохнул – этот слабый вздох Изабель расценила как проявление сладчайшего из наслаждений. Закрыв глаза, она мысленно представила, как они вдвоем танцуют на облаках, раскинувшихся на темном бархатном небе, а вокруг них бриллиантами сверкают звезды. Так выглядит рай, решила она, или нечто к нему близкое. Да, она согласна, чтобы это продолжалось вечно.

– Вечно? – переспросил Себастьян, и Изабель поняла, что произнесла это вслух. – Нет, не вечно, а лишь до тех пор, пока это будет вызывать дрожь. Я вам покажу.

Изабель открыла глаза как раз в тот момент, когда Себастьян ее поцеловал. О, это настоящий рай! Быть столь тесно связанной с тем, кого ты любишь… или можешь полюбить.

А затем все мысли исчезли в потоке эмоций и ощущений, связавших ее с ним более тесно, нежели прикосновение его губ. Ее душа раскрылась перед ним, ее сердце отдавало ему себя так же безоговорочно, как и все те части ее тела, которые к нему прикасались. Это был подарок, бескорыстный дар.

Но Себастьян не собирался так легко уступать. Изабель поняла это, когда поцелуй закончился. Себастьян выпрямился, потрясение в его взгляде уступило место страху – или это была боль? Он сразу же толкнул ее в объятия одного из мужчин.

– Возьми ее, Лео. Она более чем готова к тому, чтобы наскоро перепихнуться. Тебе даже не нужно будет снимать одежду.

Лео обхватил ее сзади, его руки схватили ее за грудь, возбужденная плоть прижималась к ее ягодицам. Когда он ткнулся носом в ее ухо, Изабель ощутила запах виски. Высвободив руки, она локтями ткнула ему в живот и была более чем довольна, когда он с проклятиями отшатнулся.

– Наскоро перепихнуться? Вы так сказали? – Изабель дала волю своим эмоциям. – Вы жалкая пародия на джентльмена!

– А вы несчастье для кавалеров.

– Вы меня не напугаете! – Она тут же доказала это, подойдя к нему поближе. Девушка чувствовала в нем гнев, желание, даже страх. Чего же он боится?

Он схватил ее за плечи и слегка встряхнул.

– Я вас запугаю!

– Нет, – мягко сказала Изабель, ее гнев угас, когда она поняла, что его тревожит. – Нисколько.

– Если я тебя возьму, ты никогда не будешь прежней. – Казалось, он ее умолял – в его голосе не было гордости. – Ты станешь просто шлюхой, потому что никогда не получишь такого удовлетворения с кем-то еще.

– Но и ты тоже уже не будешь прежним. Если ты боишься… – она подчеркнула это слово, – если ты боишься отдаться не только телом, но и душой, мы никогда не будем вместе.

На это Себастьяну Дюшейну было нечего сказать. Изабель чувствовала, как исчезает его страх, исчезает гнев и почти исчезает страсть.

– Время покажет, моя маленькая монашка.

– Почему ты так меня называешь? – Это обращение задело ее больше, чем все, что он говорил ранее. Именно поэтому, решила она, он и называет ее так.

– А кто еще, кроме монашки, знает одни псалмы и носится со своей добродетелью так, будто это ее самая главная ценность?

– Вот незадача! С таким потенциалом высококлассной проститутки – и монашка!

Эти слова, произнесенные стоявшим рядом мужчиной, напомнили Изабель, что они не одни.

– Нет, она уже не монашка, – сказал Себастьян, глядя ей в глаза, словно мог прочитать ее душу. – Думаю, они выгнали ее из-за флирта со священником.

Изабель почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.