Амелия вздрогнула:

— Именно так у тебя все было с Бедфордом?

— Конечно нет. Мы полюбили друг друга!

Амелия рассердилась:

— Я понимаю, ты все еще злишься на Гренвилла. И возможно, он заслужил твой гнев, тянущийся еще с прошлых времен. И все же мне кажется, что ты теперь должна изменить свое отношение к нему. Теперь я живу в его доме, и все твои предупреждения и подозрения не смогут этого изменить.

Джулианна застонала:

— Какая же ты упрямая!

— Да, я такая. Но мне нужна твоя помощь, — смягчилась Амелия и взяла сестру за руку. — Это действительно так, Джулианна. Ты нужна мне как сестра, как подруга и как человек, которому я могу довериться. Сент-Джаст и дети рассчитывают на меня, а мне необходимо опереться на тебя.

Джулианна стиснула ее в объятиях.

— Ты же знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать. А еще ты можешь рассчитывать на Доминика.

Амелия обняла сестру в ответ, а затем отстранилась от нее.

— Мальчики только-только начинают оправляться после смерти матери. Им сейчас требуются повышенное внимание и поддержка. В некотором смысле я стала заменой Элизабет.

— И это, по-твоему, разумно?

— Не знаю. Но я очень волнуюсь за мальчиков, а им нужен кто-то, кто смог бы проверить у них домашнее задание, взять их на прогулку, уложить спать. — Амелия почувствовала, как по щеке покатилась слеза, и смахнула ее. — Но больше всего я беспокоюсь за Люсиль. Отец Люсиль наверняка не приедет за ней. Гренвилл терпеть не может девочку и все же сказал, что вырастит ее, если потребуется. Я хочу примирить его с присутствием Люсиль, если родной отец не заберет ее.

— Почему ты сомневаешься в том, что отец заберет девочку?

— Он — холостяк, Джулианна. Вряд ли он захочет растить своего ребенка. Ты знаешь Томаса Саутленда?

— Мне кажется, я слышала это имя. Спрошу о нем Доминика.

— Спасибо. — Амелия с чувством сжала руку сестры.

Теперь Джулианна заговорила гораздо спокойнее:

— Что ж, ты все для себя решила. Я по-прежнему считаю, что тебе не следует так погружаться в проблемы семьи Сент-Джаста, так беспокоиться обо всех них. Мне остается только молиться, чтобы ты держалась от него подальше и вела себя исключительно как его экономка и друг.

Амелия едва заметно улыбнулась.

Джулианна подошла к сервировочному столику с чаем и выложила пирожные на две тарелки. Одну она передала Амелии, которая поставила ее на маленький столик у дивана. Потом Джулианна налила чай, передав сестре чашку с блюдцем. Амелия поблагодарила ее.

Джулианна села рядом.

— Ты действительно забыла прошлое? Неужели ты и в самом деле оправилась после той истории?

Сделав глоток чая, Амелия поставила чашку на стол.

— Мне казалось, я совершенно забыла обо всем, но, если честно, стоило мне увидеть Гренвилла, как все тут же воскресло в памяти, буквально каждая деталь! Но я поспешила напомнить себе, что прошлое — это всего лишь прошлое.

— Вы говорили об этом?

Амелия замерла.

— Прямо — нет. Были некоторые намеки с его стороны. Я предпочитаю избегать этой темы, — пояснила она. — Мы знаем, что нас связывает прошлое. Но мы оба решительно настроены не повторять былых ошибок.

Амелия говорила уверенно, но не обманывала ли она себя? Саймон несомненно соблазнил бы ее, если бы представился такой случай, — в этом Амелия была почти уверена.

— Ты очень храбрая женщина.

— Нет, я боюсь. Я не преувеличила, когда сказала, что Саймон сильно изменился и глубоко погрузился в какие-то проблемы. Я приехала сюда не только для того, чтобы увидеться с тобой, но и потому, что мне отчаянно требуется твой совет.

Джулианна изумленно уставилась на нее:

— Тебя что-то тревожит — и это не боязнь возможного обольщения.

— Я сильно переживаю. Он так странно себя ведет…

— В каком смысле?

— Он так спешил вернуться в Лондон, что поездка заняла всего два дня, и мне показалось, что он боялся оставлять сыновей одних, без своего внимания. Они могли бы спокойно, неторопливо путешествовать в компании мамы, Гарретта и нескольких других слуг. Вместо этого Гренвилл настоял на том, чтобы мальчики поехали с ним.

— Может быть, он так реагировал на внезапную смерть леди Гренвилл?

— Нет. После похорон он заперся в своих покоях. Меня даже попросили вмешаться. Он был пьян и говорил такие странные вещи…

— Но ведь его жена только что умерла. Благополучный это был брак или нет, но он оплакивал ее, Амелия.

— Нет. Он прямо сказал мне, что не оплакивает жену, хотя и сожалеет о ее кончине.

— Какое странное заявление! — Джулианна выглядела ошеломленной.

— Он начал молоть всякий вздор, пришел в ярость. Говорил о людях, которые умирают каждый день, — и это звучало так, словно он имел в виду войну.

Джулианна побледнела:

— И он действительно говорил о войне?

— Не знаю. Но он держит заряженный пистолет в ящике письменного стола. — Когда Джулианна уставилась на нее, потеряв дар речи, Амелия добавила: — В ту ночь, когда мы приехали в город, где-то расшаталась ставня, она начала стучать по стене дома. В этом не было ничего необычного, но Саймон схватил пистолет и со всех ног кинулся к входной двери, словно рассчитывал застать там налетчиков!

— Это очень странно, — промолвила Джулианна, глядя на нее округлившимися глазами.