Листвичка открыла было рот, желая возразить, что это невозможно, что соплеменники никогда не примут Грача в качестве отца котят, и что её прогонят прочь, узнав, что она — целитель, поправший все законы. Но Ласточка обращалась не к ней — к Белке.

— Я знаю, как сильно Листвичка любит этих котят, — пробормотала она. — Но именно ты должна стать им матерью и взрастить их в Грозовом племени с высоко поднятой головой.

Белка смотрела на звёздную кошку немигающим взором.

— Как ты смеешь? — прошептала она. — Ты просишь меня врать всем, кого я люблю!

— Потому что я люблю этих котят так же, как и ты! — Ласточка нежно провела лапой по спинам спящих котят. — Как может быть иначе? Это же котята Грача. Я желаю им лучшей жизни. Я не хочу, чтобы им пришлось выживать без племён, в позоре и изгнании.

— Ты хотела бы, чтобы это были твои котята? — прошептала Белка.

Серебристая кошка моргнула, не поднимая головы.

— Этому не суждено было случиться. Путь предназначения этих котят начинается здесь и сейчас, и в твоих лапах изменить всё, Белка. Прошу, поверь мне: котята Листвички должны остаться в Грозовом племени.

Она начала растворяться, и вскоре кора дупла показалась там, где мгновение назад стояла звёздная кошка. Белка уставилась на Листвичку. Целительница видела, как глаза сестры залились слезами.

— Ласточка права, — прошептала Белка. — Я действительно люблю этих котят, и я желаю им лучшей жизни из всех возможных, какой бы путь не был им предначертан. — Она сделала глубокий вдох. — Я выращу их, назвавшись их матерью, а Ежевику — назвав их отцом. Они станут истинными воителями Грозового племени.

Листвичка закрыла глаза, убеждая себя, что это всё ради блага её детей.

— Благодарю! — пробормотала она.

В тот же момент золотистый полосатик заворочался и замяукал. Листвичка прижала его поближе к животу, но его, похоже, не интересовала еда, он просто хотел опробовать собственный голос. Его сестра, пискнув, закопалась поглубже в мех Листвички, а бледно-серый котик поднял голову, пытаясь без открывшихся глаз на слух разобрать, откуда доносится шум.

— Мне нужно дать им имена, — проурчала Листвичка, поразившись, какими же разными были эти маленькие комочки, уже окрепшие и полные жизни. Она повнимательнее рассмотрела золотистого котика. Его шею опоясывал слой плотного пушка, и раскрытая пасть обнажала ряд острых, как шипы, зубов. — Этот похож на львёнка! — заметила она. — Думаю, назову его Львёнком.

Сестра кивнула.

— Кошечка такая чёрненькая, словно кора остролиста. Как насчёт Остролисточки?

Листвичка замялась. «Дочь — вылитая копия Грача. Может, назвать её в честь Грача, даже если тот никогда не узнает правду?»

Белка не сводила с неё глаз.

— Листвичка, — мяукнула она с мягкостью, свойственной снежинкам, падающим снаружи. — Я собираюсь вырастить этих котят, как своих собственных. Ты не считаешь, что я тоже могу высказаться по поводу их имён?

Листвичка почувствовала, как её пронзила боль острее родовых спазмов. «Мои прелестные котята!» Несколько снежинок залетели в дупло дерева и упали на мех Львёнка. Листвичка подавила желание накрыть котят своим телом, защитить их от снега, дождя, града, барсуков, лис, от чего угодно, что могло уронить хоть один волосок с их шкур. На мгновение запах Ласточки пронёсся мимо неё, и она поняла, что судьба котят уже предопределена.

Что бы она ни чувствовала, сколько бы сожалений у неё в будущем ни появилось, всё, что сейчас имело значение — создание лучшей жизни для этих прекрасных малышей.

Белка прижалась мордой к плечу Листвички.

— Грозовое племя нуждается в своей целительнице, — мяукнула она. — Я буду любить этих котят, как своих собственных. Я уже люблю их! Я никогда не уведу их из племени, ты сможешь всегда приглядывать за ними, они будут знать, что ты — моя родня, так что всегда будут близки к тебе. Помни, что сказала Ласточка: эти котята нуждаются в родителях, которые смогут ими гордиться, которые смогут взрастить их среди своих соплеменников и сделать отличными воителями. Мы с Ежевикой справимся. И правда об их происхождении умрёт вместе со мной, я обещаю.

«Но я — их мать!» — беззвучно взвыла Листвичка. В глубине души она понимала, что Белка была права. Она не могла растить этих котят, их матерью была целительница, а отцом — воитель племени Ветра, у которого уже была, к тому же, новая подруга.

— Остролисточка — отличное имя, — глухо ответила она.

Рассветные лучи пробивались сквозь сияние снежной дымки. Котята росли, опережая все мыслимые Листвичкины ожидания, и уже к следующей ночи в дупле для них едва хватало места. Спустя пять дней они с Белкой вывели малюток наружу. Котята робко ползали на крошечных ножках по плотным сугробам, задрав хвостики вверх. Львёнок и Остролисточка уже открыли глазки — янтарные и зелёные — напомнив Листвичке весну и подарив сердцу тёпло и уверенность, что снег не будет сковывать лес вечно.

Самый маленький котёнок всё ещё оставался безымянным, его глаза были крепко-накрепко закрыты. Когда Листвичка вытаскивала его, провалившегося в сугроб, он проморгался и ошеломил Листвичку сиянием чистейших синих вспышек света.

— Словно крыло сойки! — ахнула она (в англоязычном оригинале корень «Jay» в имени «Jaykit/-paw/-feather» означает «Сойка»- прим.переводчика).

Белка склонилась за её плечом, утопая в снегу по брюхо, и взглянула на котика.

— Так назовём его Воробьишкой, ты согласна?