Шрифт:
15 Августа 1859 г.
Я пріхалъ въ Псковъ рано поутру 10 Августа, и, немного отдохнувъ, пошелъ ходить по городу. Псковъ не великъ, но какъ-то правильно и красиво стоитъ на холмахъ. Благодаря тому, что этотъ городъ въ сторон, онъ и не тронутъ: улицы небольшія и идутъ какъ-то причудливо, то повернутъ вправо, потомъ влво, то раздлится иная на дв. Церкви большею частію очень маленькія и довольно старинныя. Я входилъ въ нкоторыя, однакожъ не видалъ, можетъ быть и случайно, старыхъ иконъ; т же, на которыя мн указывали, какъ на старинныя, сильно подновлены и — къ сожалнію — довольно неискусно; но я увренъ, что Подключникову была бы здсь работа. Подойдя къ Кремлю, стны котораго почти разрушены, встртилъ я стараго дьячка, пригласившаго меня въ соборъ, который въ настоящее время блятъ и поновляютъ въ немъ иконы. Въ этомъ собор почиваютъ мощи святыхъ князей Гавріила-Всеволода и Довмонта и Христа-ради-юродиваго Николы. Провожатый показывалъ мечи св. князей: Довмонта небольшой, а Гавріила-Всеволода длинный съ гербомъ и надписью на рукоятк: honorem meum nemini dabo (чести своей никому не отдамъ). Къ намъ подошли еще два дьячка и мы цлой толпой пошли въ склепъ, гд похоронены какія-то княжескія дти и 5 епископовъ. Первый изъ похороненныхъ здсь епископовъ Симонъ, умершій въ 1755 году, очень уважаемъ здшними жителями: многіе приходятъ къ нему съ молитвою и получаютъ, говорятъ, облегченіе. Отсюда я полезъ наверхъ; и когда подошелъ подъ самую крышу, мн предлагали взойти на нее, но я отказался и довольствовался видомъ изъ окна. Видъ оттуда великолпный: подъ самыми ногами рка Великая, которая, извиваясь, показывается въ нсколькихъ мстахъ, вдали чуть виднется Талабское озеро; по ту сторону, какъ разъ напротивъ, какая-то деревенька, а немного поправй стоитъ очень уединенно женскій монастырь; и все это на совершенно ровномъ мст, такъ-что и конца не видно! —
— «Этотъ соборъ строенъ царемъ Петромь 1-мъ» сказалъ мн проводникъ, выходя изъ церкви: «а когда освщали этотъ соборъ, самъ царь пріхалъ на освященіе, и самъ апостола читалъ.»
Потомъ показывали мн какіе-то покои: маленькій одноэтажный каменный домъ, построенный на мст сломанной для этого церкви.
Возвратясь изъ собора, я подговорилъ плыть съ собою здшняго мщанина Алекся едоровича Полякова: онъ досталъ челнокъ и мы отправились съ нимъ на веслахъ, внизъ по Великой. Едва успли мы отплыть съ версту, нагнали будару.
— Бударка-то порозня, сказалъ Алексй едоровичъ, такъ мы свою лодочку привяжемъ къ бударк, намъ и полегче будетъ.
— Будару тянутъ бичевой, такъ намъ, и не позволятъ привязать, замтилъ я ему.
Нашъ корабль не большой, тяготы не сдлаетъ, отвчалъ онъ; да къ тому же мн вс тутъ знакомы: лтъ какихъ сорокъ, слишкомъ, бгалъ на своей ладейк со Опскова на Юрьевъ; теперь только сталъ старъ, такъ этимъ лтомъ и продалъ свою будару, да скучно — куплю осенью: осенью ладьи дешевы, а весной ранней можно большія деньги заработать.
Мы повернули къ плывшей будар, и въ-самомъ дл Алек. ед. былъ знакомъ съ хозяиномъ этой будары.
— «Иванъ Ивановичъ, ты? спросилъ онъ, привязывая свою лодку къ будар около руля.
— А! Алексй едоровичъ! куда Богъ несетъ? отвчалъ тотъ, приподнявъ шапку.
— Вотъ съ добрымъ человкомъ по Талабску озеру покататься хотимъ.
— Доброе дло, доброе дло! проговорилъ онъ и заплъ довольно нескладно:
„Младъ чиновникъ возвращался Къ отцу, къ матери домой.“— Малый молодой, а ловкій, сказалъ мн Алек. едор: и богатый, какихъ нибудь отъ роду лтъ 30, а свою будару справилъ: тысячу восемьсотъ заплатилъ.
— Серебромъ? спросилъ я.
— Да, серебромъ…… Да ты посмотри какая бударина-то: такъ скажешь, что дешево.
— А можно взлзть на будару?
— Отчего же? Можно….. Эй, Иванъ Иванычь! крикнулъ онъ: человкъ хочетъ на будару къ теб лзть!
— Милости просимъ, милости просимъ! отвчалъ хозяинъ будары.
Я довольно неловко ползъ на будару: нашъ челнокъ вертлся при малйшемъ движеніи; а надо было стать на край челнока, потомъ перепрыгнуть четверти на три, или на цлый аршинъ вверхъ на лсенку, и посл по лсенк, совершенно прямо стоящей, перебраться еще аршина на 3 вверхъ, наконецъ, ухватившись за край (бортъ) будары, переползти въ будару. Процедура этой лазни доставила не мало добродушнаго смха, какъ Ивану Ивановичу, такъ и моему доброму Алексю едоровичу. Кончилось однако все благополучно и я былъ въ будар.
— Не знаю, какъ тебя по имени-отчеству величать, — проговорилъ, смясь, мой новый хозяинъ, — а лазить ты не большой мастакъ!
— Да вотъ какъ видишь….. отвчалъ я, едва переводя духъ.
Кое-какъ перелзъ я на палубу и слъ на парусъ, свернутый копной впереди мачты.
— Ты изъ коихъ мстъ? спросилъ меня хозяинъ, оставаясь около руля.
Я ему сказалъ.
— Тяни! крикнулъ хозяинъ двумъ работникамъ, тянувшимъ бечеву.
— Куда идешь? спросилъ я, когда Иванъ Иванычъ, поработавъ рулемъ, успокоился.
— А въ Устье-погостъ, въ Назимовское село, коли знаешь, отвчалъ тотъ: купилъ лебастръ въ деревн Дубник близъ Изборска, да купилъ-то я за дешево….. лебастръ былъ копйки по 3 пудъ, а много-много три съ половиной; только прослышалъ я, чтовъ Питер купецъ откупаетъ весь лебастръ въ нашемъ краю; хочетъ, знаешь, добрый человкъ, цну поднять….. Я и купи 16,000 пудовъ по 4 к. Купецъ сталъ давать всмъ, кто только ломаетъ, по 6 коп., а то и по 7 за пудъ: мои-то мужики, наламамши мн лебастру, передали тому купцу — а я, пріхамши грузить — да и стой! Я къ окружному въ Опсковъ, говорю такъ и такъ: не погуби; моя благодарность сколько силъ хватитъ….. — „Мн, говоритъ, твоя благодарность не нужна; объ этомъ и не помысли, а что надо по закону — сдлаю.“ Сейчасъ послалъ за мужикомъ; тотъ было туда-сюда, да какъ зуботычинъ сколько скушалъ — признался! — „Ну, говоритъ окружный: хочешь: лебастръ давай, хочешь — 700 руб. штрафу; а не хочешь: все продамъ, а удовлетворю: все продамъ, а взыщу — впередъ не мошенничай! Вотъ теб сроку до завтра!“ А мужикъ-то тышчникъ [1] — думалъ-думалъ — взялся доставить лебастру — А лебастръ нын въ цн: въ Лифляндіи много берутъ для земли: вздымаетъ — позему класть не надобно!»
1
Т. е. тысячникъ.
— А тамъ почемъ? спросилъ я.
— Что Богъ дастъ!
Посл я спросилъ у Алекся едоровича о Лифляндскихъ цнахъ на алебастръ.
— Да хозяинъ за провозъ беретъ 5 к. съ пуда, о свой товаръ лучше; ты и считай!
Наконецъ мы пріхали въ Устье; работники перешли на ладью, бросили якорь, закинули канатъ на берегъ, и вс пошли въ шакшу (каюту) съ кафельной печью около руля, куда пришелъ и мой ддъ Алексй едоровичь.
— Хозяина надо поподчивать было чаемъ, да ребята будутъ обижаться: они чаю не любятъ, а къ водк привычны; такъ какъ скажешь, Павелъ Ивановичь? и не дожидаясь моего отвта, ддъ приказалъ одному работнику Ивану грть чайникъ, другова Лёву послалъ за штофомъ, а мы перебрались въ хозяйскую шакшу (безъ печи) на носъ.