Лицо доктора сдлалось глубокомысленно.

— Можно войти? спросилъ онъ, подходя къ дверямъ будуара.

— Entrez! послышался слабый женскій голосъ.

Докторъ вошелъ въ будуаръ. На кушетк полулежала мадамъ Человкова. Лицо ея было напудрено до нельзя. Она протянула доктору руку и сказала:

— Докторъ! Я жестоко страдаю. Здравствуйте и помогите мн.

— Здравствуйте… Ахъ, какъ вы не бережете себя! покачалъ онъ головой и взялъ мадамъ Человкову за руку.

— Ахъ, но если бы вы знали!

Успокойтесь, успокойтесь… Я все понимаю. Прежде всего дайте стаканъ холодной воды съ мелкимъ сахаромъ, обратился докторъ къ горничной, взялъ мадамъ Человкову за пульсъ и принялся считать, вынувъ часы и смотря на секундную стрлку.

Мужъ стоялъ тутъ же и какъ-то слезливо моргалъ глазами.

— Не опасно? спросилъ онъ.

— Въ настоящую минуту нтъ опасности, отвчалъ докторъ. — Только упадокъ силъ. Но вотъ я сейчасъ пропишу кое-что и мы поправимъ дло. Не скрою, однако, что если бы не послали за мной сейчасъ же, то ночью могло бы разыграться что-нибудь худшее. Пульсъ у васъ не такъ дуренъ, ваше превосходительство.

— Я чувствую слабость, докторъ.

— Это совершенью понятно: приступъ нервовъ былъ слишкомъ великъ.

— Я думаю, я ужасно блдна.

— Да… Есть тотъ грхъ, но вдь близна и нжный цвтъ присущи вашему лицу.

На устахъ мадамъ Человковой показалась улыбка.

— Я попросилъ бы васъ снять корсетъ… Мн нужно выслушать вашу грудь.

— Сейчасъ… Петръ Иванычъ! Уйдите же! Что вы тутъ торчите!

Мужъ согнулся въ три погибели и вышелъ изъ будуара. Докторъ досталъ стетоскопъ и перкуторный молотокъ.

— Больно? Не больно? спрашивалъ онъ мадамъ Человкову, постукивая и выслушивая ея грудь. — Потрудитесь сдлать вздохъ… Глубже, глубже… Еще разъ… Повторите… раздавался его голосъ.

Аудіенція длилась боле четверти часа. Мужъ и горничная въ будуаръ допущены не были.

Наконецъ докторъ вышелъ изъ будуара. Тихо передвигая ногами, тащилась за нимъ мадамъ Человкова.

— Ну, что? спросилъ Человковъ.

— Въ частности ничего, но вообще не хорошо. Надо лчиться. На сегодня я пропишу микстуру, а завтра утромъ заду и посмотрю.

Онъ слъ къ столу писать рецептъ, взялъ перо и задумался. Наконецъ, обмакнувъ перо, онъ началъ писать рецептъ, остановился и тотчасъ же разорвалъ написанное. Черезъ пять минутъ рецептъ былъ написанъ вновь.

Докторъ прописалъ: Кремортартаръ, сахаръ, дестиллированную воду, и сказалъ мадамъ Человковой:

— Вотъ эту микстурку я попрошу васъ принимать аккуратно черезъ часъ по столовой ложк. Если сердцебіеніе будетъ — положите холодный компрессъ на лвую сторону груди.

Онъ поломалъ свои пальцы и прибавилъ:

— Я всегда ужасно стсняюсь прописывать лкарство ея превосходительству. Натура ихъ столь нжна, организмъ столь… А нервы, нервы! Боже мой, какіе нервы! Ну, да мы, Богъ дастъ, какъ-нибудь ихъ поправимъ.

Онъ всталъ со стула и сталъ прощаться.

— Надо лчиться, барыня, не пренебрегайте собой… пробормоталъ онъ, впадая на прощанье въ фамильярный тонъ, и удалился.

— Прелесть что за докторъ! сказала ему вслдъ мадамъ Человкова. — И какъ онъ всегда угадываетъ мою натуру!

«Статскій генералъ» Человковъ обдалъ одинъ.

1889