«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность» М. Е. Салтыков-Щедрин.
I
Василій Ермолаичъ Куцынъ, почтамтскій служащій, молодой человкъ съ претензіей на франтовство, явился домой со службы измученный, похлебалъ поданныхъ ему квартирной хозяйкой полуостывшихъ сальныхъ щей съ разваренной въ мочало говядиной и залегъ спать на клеенчатомъ диван, замняющемъ ему кровать. Спалъ онъ довольно долго, крпко и видлъ во сн предметъ его давнишнихъ мечтаній — шинель съ бобровымъ воротникомъ и таковыми-же лацканами; видлъ, что онъ гуляетъ въ этой шинели по Невскому и по Большой Морской, а барышни такъ и стрляютъ въ него глазами. На голов его глянцевый цилиндръ, на носу его золотое пенснэ… Но тутъ его разбудили. Его трясла за плечо хозяйкина кухарка и говорила:
— Баринъ! А баринъ! Василій Ермолаичъ! Къ вамъ ваша тетенька пришла и васъ спрашиваетъ.
Куцынъ прочухался и лежа сталъ протирать глаза.
— Какая тетенька? Что ты врешь? — сказалъ онъ.
— Да ужъ вамъ лучше знать, какая у васъ тетенька есть.
— Дарья Максимовна, что-ли?
Василій Ермолаичъ ужъ сидлъ на диван и почесывался.
— Да не говоритъ, какъ ее звать. Скажи, молъ, что тетенька евонная…
Василій Ермолаичъ всталъ и сдлалъ по комнат нсколько шаговъ, покачиваясь отъ сна.
— Да полно теб тамъ пудриться-то! — послышалось за дверью. — Не велика важность, что тетка тебя и въ безбль увидитъ. Я войду.
И на порог показалась крупная женщина въ суконномъ пальто съ бличьимъ воротникомъ съ хвостами, съ головой, окутанной пуховой косынкой и съ подвязанной блымъ платкомъ скулой.
— Гд Богъ-то у тебя? — спросила она, стала искать въ полутемныхъ углахъ комнаты икону, нашла, перекрестилась и, поклонясь Куцыну, произнесла:- Здравствуй! Цлуй тетку! Что идоломъ-то стоишь!
— Извините, тетенька, заспавшись я… — пробормоталъ Куцынъ. — Безъ спиньжака можно съ вами? — спросилъ онъ. — Я не знаю, куда я свой спиньжакъ закинулъ.
— Хоть еще что-нибудь съ себя сними, такъ мн и то все равно, — отвчала тетка, сматывая съ головы пуховую косынку.
Племянникъ подошелъ къ ней и поцловалъ ее.
— Ну, а теперь молись и самъ Богу. Крестись, — сказала тетка, видя, что кухарка ушла изъ комнаты.
— Позвольте… Въ какихъ-же это смыслахъ? — спросилъ Куцынъ, прибавляя огонь въ ламп.
— Крестись. Богъ теб счастье посылаетъ. Счастье теб привалило.
Тетка сла къ столу. Племянникъ, звая во весь ротъ, перекрестился.
— Чайкомъ прикажете попотчивать? Сейчасъ я велю- самоваръ поставить, — сказалъ онъ.
— Что чай! Ты долженъ тетку водочкой съ солененькимъ сначала попотчивать, а ужъ потомъ чай-то.
— Въ лучшемъ вид могу. Матрена! — закричалъ племянникъ, вынулъ изъ жилетнаго кармана рубль и вышелъ изъ комнаты отдавать приказъ кухарк. Черезъ минуту онъ вернулся.
— Въ какомъ-же смысл, тетенька, счастье-то? — спросилъ онъ, свъ передъ теткой и закуривая отъ лампы папироску.
— Агничку Лукашину знаешь? — задала вопросъ тетка.
— Это городового-то дочку? Какъ-же не знать! Предметъ, о которомъ я вздыхалъ и даже стихи любовные ей писалъ, но возмечтали он о своей красот и приняли другой смыслъ посл своей гордости.
— Ну, а теперь она за тебя замужъ выйти желаетъ. Сама ко мн прізжала и говоритъ мн: «такъ и такъ, Дарья Максимовна, устройте мн это дло и предложите ему».
— Позвольте, тетенька… Да вдь она теперь съ этимъ самымъ генераломъ… съ его превосходительствомъ Анемподистомъ Валерьянычемъ… — замтилъ племянникъ.
— Ничего не обозначаетъ. Они и по сейчасъ душа въ душу живутъ. Генералъ назжаетъ къ ней два, три раза въ недлю и недавно ей серьги — вотъ съ какими брилліантами подарилъ.
— Однако, если она и по сейчасъ у генерала въ воспитанницахъ и душа въ душу, то какъ-же я-то тутъ? — удивлялся племянникъ.
— А это ужъ ты самъ обмозговывай. На то у тебя царь въ голов. Да по моему тутъ и обмозговывать нечего, а прямо надо хать къ этой Агничк и сказать ей: «Вампиръ души моей, я весь твой».
— Но какъ-же генералъ-то-съ?
— Генералъ даже самъ образомъ благословлять желаетъ, отцомъ посаженнымъ вызывается быть, три тысячи рублей теб въ руки сейчасъ посл внца дать общаетъ, — отвчала тетка.
— Ахъ, вотъ что! Вотъ въ какихъ смыслахъ!
Племянникъ сдвинулъ брови и почесалъ затылокъ. Произошла пауза. Тетка продолжала:
— А какая у нея квартирка-то! Я про Агнію Васильевну… Вдь какъ принцессу какую генералъ ее устроилъ. И будуаръ, и гостиная… Въ столовой такой буфетъ дубовый стоитъ, что на немъ на дверяхъ и рыбы, и птицы, и крокодилы висятъ, изъ дерева точеные… То-есть не крокодилы. А какъ ихъ… Ну, вотъ раки-то большіе бываютъ… Какъ они называются?