Шрифт:
БОНИНГ:
Кроме «Сомнамбулы» и «Любовного напитка», мы показали «Лючию» и «Травиату» тоже с Лучано, потом «Семирамиду», «Фауста» и «Евгения Онегина» уже без его участия.
Думаю, никто из нас никогда не забудет заключительный спектакль в Мельбурне. Мы давали «Сомнамбулу». И Джоан, и Лучано пели прекрасно. Не думаю, чтобы Австралия слышала когда-либо нечто подобное. Франк Тейт заявил тогда, что это турне стало не только завершением, но и пиком его собственной карьеры… Через несколько недель его не стало.
Сэр Франк говорил нам, что не помнит более спокойной труппы, и многие подтверждали его слова. В самом деле, при таком убийственном режиме работы, у нас все шло на редкость гладко, почти без проблем. К тому же гастроли в Австралии оказались единственными, когда действительно выполнили всю намеченную программу. Планировали восемь спектаклей в неделю… и не отменили ни одного! Все чувствовали себя отлично. Кое-кто покинул нас, но большинство осталось до самого последнего дня, работая в удивительно спокойной обстановке. Появились даже новые семейные пары, некоторые из них сохранились и по сей день.
САЗЕРЛЕНД:
Лучано пришел в восторг от нашей поездки. И великолепно развлекался — загорал, играл в футбол, ходил на руках, боролся. Он оказался превосходным спортсменом.
БОНИНГ:
Сначала мы рассчитывали побывать в пяти городах, но затем по финансовым соображениям исключили Перт. Город этот расположен слишком далеко. Так что мы выступали в Сиднее, Мельбурне, Аделаиде и Брисбене. Кроме несомненной пользы для карьеры Паваротти, наше турне интересно и с другой точки зрения: как раз в то время, по сути, рождался Сиднейский национальный оперный театр, ставший сегодня значительным явлением. Хор и оркестр полностью состоял из местных музыкантов, и четыре солиста труппы тоже австралийцы. Многие из них продолжают петь в австралийской опере, другие стали известными во всем мире: Элизабет Хавуд, Альберто Ремедиос, Клиффорд Грант, Джон Александер, Жозеф Руло, Спиро Малас.
И, действительно, оперная труппа Сиднея формировалась именно во время наших гастролей, по мере участия в наших спектаклях. Некоторые из ее солистов пели в нашем хоре. А после гастролей одна из хористок исполняла Брунгильду в лондонском театре «Колизеум». Еще один молодой певец уехал в Германию и сделал там блестящую карьеру.
Лучано сохранял прекрасные отношения со всеми, он оказался отличным товарищем в работе и очень быстро все схватывал.
С самого начала все находили его исполнение просто изумительным, но сам он, как всякий подлинный артист, никогда так не считал и постоянно трудился, совершенствовал мастерство. Он необыкновенно восхищался техникой Джоан. И стоило мне на минутку отвернуться, как он тотчас хватал мою жену за живот, чтобы понять, как она держит звук, как дышит… Лучано исключительно серьезно относился к своему делу. Он работал очень самоотверженно и продолжает упорно трудиться в течение всей своей карьеры.
САЗЕРЛЕНД:
Если я чему-нибудь и научила его, разве только следовать моему примеру. Я никогда в жизни никого ничему специально не учила. Если Лучано и взял что-то у меня, то лишь благодаря своей наблюдательности и нашему постоянному общению. В самом деле, что может быть лучше при обучении, чем пример. Как только мы услышали Лучано, ни я, ни Ричард нисколько не сомневались, что он сделает блестящую карьеру.
БОНИНГ:
Сначала Лучано опасался, что не выдержит убийственного темпа работы, но вскоре успокоился и начал, как и все мы, получать удовольствие от гастролей. Он был буквально на седьмом небе от счастья, когда после арии «Слеза, упавшая украдкой» в «Любовном напитке» «публика потребовала исполнить ее на бис, а потом и в ТРЕТИЙ раз. Кончилось тем, что он стал жутко расстраиваться, если его не просили дважды повторить эту арию.
САЗЕРЛЕНД:
Впрочем, не думаю, чтобы он огорчался по такому поводу теперь… Так или иначе, нас больше всего поразило в голосе Лучано его удивительное своеобразие. Обычно, когда слышишь какой-нибудь красивый голос, не всегда сразу определишь, кто поет. Это всего лишь приятные звуки. А Лучано узнаешь сразу же.
БОНИНГ:
Это верно, и теперь его своеобразие сделалось, мне кажется, еще ярче. Кроме того, нет сомнения, что голос его стал более крепким. Интенсивность звука у него всегда имелась, а сила явно возрастала. Некоторых тревожит весь этот battage [7] который все устраивают вокруг него как «самому великому тенору в мире», но думаю, его это лишь забавляет. А почему бы и нет? Кроме того, ведь это на самом деле так, вполне возможно, что так.
7
Шумиха (фр.).
САЗЕРЛЕНД:
Кроме австралийских гастролей вспоминается еще один эпизод в нашей длительной совместной работе. Я имею в виду «Дочь полка», которую мы пели с ним в Лондоне в 1967 году, а потом и в Нью-Йорке в 1972-м. Это оказалось для нас обоих чем-то совершенно невероятным. Лучано любил свою партию и развлекался, исполняя ее. А чего стоят эти его девять грудных «до» в знаменитой арии, которые он брал одно за другим без малейшего усилия!
БОНИНГ: