– Нет-нет-нет! – вцепившись в шапку, верещала Настя. – Ни за что! Я не могу появиться перед народом в таком виде!

– А что ты предлагаешь? – удивилась Лара.

– Пойдем в туалет, поможешь мне все это замазать!

– Да ты просто ненормальная! Зачем тогда красилась? И потом, что значит – замазать? Не проще ли умыться?

Но Настя уже тащила Лару за собой. Лишь в туалете, где в этот час девчонки оказались одни, она, наконец, раскрыла подруге тайну.

– Это не то, что ты думаешь! – сообщила Настя. – Не грим и не косметика!

– А что тогда? – непонимающе уставилась на нее Лара.

– Это все натуральное! Мое… И брови, и ресницы, и губы – все! Просто я теперь стала такая.

– Натуральное? Стала такая? – в голосе Лары все еще звучало недоверие.

– На, попробуй сама смыть! – Настя протянула подруге салфетку.

Та, пожав плечами, слегка потерла Настину щеку. Салфетка осталась идеально белой.

– Ничего не понимаю! – пробормотала Лара, теперь уже смелее проведя по лицу подруги. Когда салфетка и на этот раз осталась чистой, она принялась так сильно тереть Настины щеки, что та оттолкнула ее, взмолившись:

– Ларка, больно! Ты меня вообще сейчас сотрешь с лица земли!

– Нет, ну ты мне объясни, что это такое? – жалобно попросила Лара, вытирая собственный вспотевший лоб, после чего на салфетке остались следы светло-бежевого тона.

– Да я и сама не знаю! – всплеснула руками Настя. – И это еще не все, – сообщила она, срывая с головы шапку. – Вот! Теперь понимаешь?

– Вау! – Лара смотрела на подругу во все глаза, а потом начала ходить вокруг, разглядывая, ощупывая и даже обнюхивая едва удерживаемые резинкой волосы. – Это что, такая химия, да? Где тебе так сделали? Два года пытаюсь найти нормального мастера, никто не понимает, чего я хочу. Или пережигают, или слишком слабо.

– Так ты химию делаешь? – удивилась Настя. – А я думала, у тебя свои кудрявые…

– А цвет-то, цвет! Просто отпад! У меня никогда такого не получалось… – никак не могла успокоиться подруга.

– Так ты еще и волосы красишь? – все больше удивлялась Настя. – А я-то думала…

– Мало ли что ты думала! – оборвала ее Лара. – Ты у нас вообще особа романтичная, восторженная, далекая от жизни… Вечно в облаках витаешь… А волосы что, нарастили? Они вроде короче были…

– Ларка, замолчи сейчас же! – Настя в раздражении топнула ногой. – Дай мне хоть слово сказать наконец!

– Ладно, ладно, говори, только обещай, что дашь телефончик мастера, хорошо?

– Дура ты, дура! – не сдержавшись, в сердцах обругала подругу Настя. – При чем тут мастер? Какой телефончик? Это со мной само собой сделалось, за ночь, понимаешь? Легла спать, как всегда. Проснулась, а тут – бац, это!

– Да? А ты не врешь? – подозрительно посмотрела на нее Лара. – То есть ты не ходила в парикмахерскую?

– Не ходила! – огрызнулась Настя, чувствуя, что к глазам подступают злые слезы. Если лучшая подруга не верит, что уж говорить об остальных!

Подтверждая ее опасения, Лара недоверчиво покачала головой.

– А как же такое может быть? Я ни о чем подобном не слышала! Чтобы само собой… За ночь… Может, ты вчера опять колдовала? – высказала предположение она.

– Вроде нет, – пожала плечами Настя. Она попыталась вспомнить все, что произошло накануне. Единственный момент, когда она произносила заклинание, был связан с кубиками. Но это не имело к ее голове никакого отношения! – Так ты поможешь мне или нет? – Настя начала терять терпение. – Звонок уже скоро!

– Господи, а что же я могу сделать? – засуетилась Лариса, вытряхивая из рюкзака косметику. – Ты волосы распрямить пробовала?

– Угу, – угрюмо кивнула Настя, шипя и стягивая с волос резинку.

– И что? – Лара открыла пудру, протянула подруге.

– Как видишь! – Настя встряхнула головой, волосы пышным водопадом рассыпались по плечам. «Они стали еще длиннее!» – с ужасом отметила девочка и поторопила Лару: – Сможешь это как-нибудь заплести? Чтобы не очень видно было.

Та охнула, покачала головой.

– Какой мы ерундой занимаемся, – бормотала она, заплетая волосы в тугие косы, в то время как Настя обильно припудривала щеки, брови и губы. – На тебя такая красота свалилась, а ты все под пудрой спрятать хочешь.

– Да, хочу, – Настя упрямо мотнула головой. – В конце концов, это мое дело, ведь так? А теперь дай какой-нибудь тон, побледнее, чтобы щеки и губы замазать.

– Это можно как-то распрямить? – Никита жалобно смотрел на парикмахера, высокого грузного детину, который навис над креслом, как милиционер над преступником во время допроса.