Ирка скинула туфли, вытянула вперед ноги, пошевелила пальцами с безупречным педикюром:

– Все, летим! Ура!.. Спасибо, Сашунь, я уж и не надеялась. Месяц уговаривала Филимона.

– А гостиница наша как называется?

Я задала, наверно, глупый вопрос, потому что Ирка вдруг засмеялась. Ну, действительно, смутилась я, какая разница, как называется гостиница…

– Вот поверишь – даже и не знаю! Но гостиница хорошая, очень. Это точно. Слушай, кстати, у меня так неудачно деньги наличные лежат, сумка маленькая… Дай я к тебе часть переложу, а? У тебя вон какая…

– Кошелка, – подсказала я. – А ты куда-нибудь запихни их.

– Да прямо! – отмахнулась Ирка. – Знаешь, я уж от наличных отвыкла! Гораздо удобнее кредиткой пользоваться. Взяла просто так, на всякий случай. Вдруг кредитку потеряю, на радостях, что вырвалась на свободу… На вот, убери пока, у меня сумка даже не закрывается.

И правда, крохотная сумочка, на которую был нашит цветок больше нее самой, еле-еле была закрыта на единственную кнопку. Я, чуть оглядываясь, не видит ли кто, как мы перекладываем с места на место толстую пачку денег, разноцветных крупноформатных евро, положила ее к себе в сумку.

– Крепко держи, – сказала Ирка. – Там две с половиной тысячи. Ой, или больше, кажется… Две восемьсот, что ли… Ну в общем – на купальники, на ерунду всякую…

Я вопросительно взглянула на Ирку:

– Я, например, взяла и купальник, и…

– И кипятильник, да? – подхватила Ирка, смеясь.

– Ничего подобного. Ты же сказала – не брать. Я хотела маленький чайник с работы взять, но не стала.

– Да какой чайник! Там и кухня в номере наверняка будет. Это же самый супер-люкс, люксовей просто не бывает. Сама увидишь!

– Хорошо…

На взлете Ирка сосредоточенно сосала конфету за конфетой, сильно сглатывая слюну, и время от времени надавливала пальцем на уши.

– У тебя не закладывает?

– Да нет вроде, – ответила я, испытывая совершенно необъяснимую радость с того самого момента, когда самолет оторвался от земли.

Как будто все мои беды, тяготы, неудачи остались там, на земле, а я, легкая, сильная, стремительно мчусь кудато, где нет ни слез, ни бед, ни тягостных мыслей. Тихо гудел мотор, медленно плыли облака рядом с крылом самолета, и невозможно было поверить, что мы летим со скоростью девятьсот километров в час, преодолевая за пять минут расстояние от Москвы до Клина.

Когда погасло табло «Пристегнуть ремни», кто-то из пассажиров другого салона попытался пройти через наш салон в туалет у капитанской кабины. Стюардесса мягко преградила ему путь:

– Прошу прощения, там еще не открыто.

– Я подожду, – сказал парень и тоже очень вежливо объяснил: – В хвосте уже очередь, а я здесь буду первым. Я только из больницы, не могу терпеть.

Стюардесса немного нервно улыбнулась, бросив взгляд на заинтересованно обернувшихся vip-пассажиров, и кивнула:

– Да, пожалуйста. Только… гм… не курите в туалете.

Она тут же запахнула шторку, отделяющую избранных пассажиров, в числе которых сидели и мы с Иркой, от обычных, и быстро прошла к туалету, для проформы щелкнув замком. Я-то видела, что туалет был не заперт – там весь взлет просидел симпатичный мужчина в синем галстуке с переливающимися голубыми шариками и вышел, только когда облака, сквозь которые мы взлетали, переместились под брюхо самолета и поплыли уже там.

Перед тем как взлететь, я набрала Ийке сообщение. Вчера я никак не могла ей дозвониться – телефон был включен, но она почему-то упорно не брала трубку. Наверно, не знала, что мне сказать, или просто забыта его где-то с выключенным звуком. С ней иногда такое случается, и она потом ищет свой телефон дня два, пока он не начнет подавать жалобные сигналы из какого-нибудь кармана о том, что села батарейка. Я, чуть подумав, написала: «Иечка, любимая! Лечу на Мальту с тетей Ирой, пойду на экскурсию в древние замки. Без тебя очень непривычно кудато ехать. Целую, люблю, мама. Если захочешь – пиши мне сообщения». И отключила телефон. Не получится у Ийки со мной поссориться, как бы она или Хисейкин этого ни хотели.

Парень из эконом-класса, возвращаясь из vip-туалета, задержался на мне взглядом, чем невероятно смутил меня. Мне даже показалось, что губы его чуть дрогнули – то ли он хотел что-то сказать, то ли познакомиться… Но как знакомиться в самолете, проходя по рядам? Разве что обронив что-то…

Минут через тридцать, когда стюардессы поехали с тележками, разнося обеды в пластмассовых мисочках, парень, уже посещавший наш туалет, пошел в него снова. Стюардесса почему-то не остановила его, а даже опустила глаза. Наверно, опять очередь в хвосте. Или, может, он ей объяснил, что ему понравилась одна пассажирка в салоне первого класса, то есть я? И он хочет снова на нее посмотреть…

От большой скорости, на которой летел самолет, от непривычной обстановки и ощущения полной свободы

(а разве это не свобода – лететь в облаках с отключенным телефоном?) у меня, наверно, чуть-чуть помутился рассудок. Но парень опять оглянулся на меня, именно на меня. И опять мне показалось, что он хочет мне что-то сказать… Да, ничего себе, приключения начинаются… Говорила же мне мама перед отъездом: «Ты просто забыла, что ты еще молодая женщина, у тебя даже не поплыло вниз лицо! Ты тоненькая, на вид тебе можно дать и тридцать пять, и тридцать…»